Медицинские освидетельствования в Московском государстве

Изучение истоков судебно-медицинской экспертизы представляет исключительный интерес. До сих пор не имеется специальных опубликованных работ по этому вопросу, за исключением небольшого доклада Новомбергского „Врачебная экспертиза в Московской Руси“ (СПБ, 1905).

Отдельные случаи медицинских экспертиз разбросаны в исследованиях по врачебному строению допетровской Руси (Загоскин, Соколовский, Змеев, Новомбергский и др.).

Игнорирование периода формирования судебно-медицинской службы исследователями истории этого вопроса (Чацкин, Ловцов, Рожановский) давало пищу для низкопоклонства и ложных утверждений об „импортном“ характере русской судебной медицины.

Настоящая работа ставит своей задачей на основании изучения литературных данных, касающихся истории Аптекарского Приказа и архивных источников, показать что привлечение врачей в судебных делах, связанных с преступлением против личности, началось еще задолго до специальных указаний об этом в законе, а также показать пути самобытного формирования отечественной судебно-медицинской службы.

С XIV столетия начали складываться более тесные экономические связи между отдельными русскими княжествами. Это способствовало постепенному объединению их в централизованное феодальное русское государство и постепенному превращению его в многонациональное.

Товарищ Сталин в своем докладе: „Об очередных задачах партии в национальном вопросе“ указывал, что „На востоке Европы, наоборот, образование централизованных государств, ускоренное потребностями самообороны (нашествие турок, монголов и проч.) , произошло раньше ликвидации феодализма, стало быть раньше образования наций“.¹ В другом месте, говоря о странах восточной Европы (Австрии, Венгрии и России), И. В. Сталин указал, что „в этих странах капиталистического развития еще не было, оно, может быть только зарождалось, между тем как интересы обороны от нашествия турок, монголов и других народов Востока требовали незамедлительного образования централизованных государств, способных удержать напор нашествия“.²

С развитием производительных сил, с разделением общественного труда, с ростом торговых отношений утрачивалась разобщенность феодальных княжеств. Московский великий князь подчиняет себе удельные княжества, объединяя их вокруг Москвы. Москва в силу выгодного экономического и географического положения становится культурнополитическим центром Руси. Начинает быстро развиваться национальная культура, появляются новые органы государственного управления, именуемые приказами.

„Усложнение правительственного механизма, расширение задач местной администрации под влиянием экономического развития повели к образованию приказной системы управления в качестве органов центрального управления“.³ Поскольку в то время административные и судебные функции, не разделялись, то приказы были не только административными учреждениями, но и судебными в сфере своей компетенции (Южков).

В XVI столетии учреждается Аптекарский приказ, представлявший собой центральное государственное управление, ведавшее всем врачебным и аптекарским делом в России.

В трудах по истории врачебного дела в России и по истории русского права различных исследователей нет единого взгляда о времени учреждения Аптекарского приказа.

В. Рихтер полагает, что Аптекарский приказ существовал до 1620 года. В то же время он допускает возможность его учреждения и до 1606 года, ссылаясь при этом, как на доказательство своего предположения, на труды французского путешественника Маржерета, изданные в 1607 году, где упоминается об „аптекарском боярине“.⁴

Е. Петров в своем историческом введении к собранию Российских законов о медицинском управлении полностью повторяет Рихтера ⁵.

И. Гарчинский считает, что за отсутствием соответствующих исторических данных невозможно определить год учреждения Аптекарского приказа⁶.

„Началом, —пишет Змеев, — Аптекарского приказа, как отдельного учреждения, я считаю 1631 год⁷.

Н.П. Загоскин, указывает, что точное время возникновения Аптекарского приказа неизвестно, но считает вполне возможным, что он возник к концу XVI столетия, так как в писцевой книге Вяземского уезда, относящейся к концу XVI столетия упоминается „о подьячем Аптекарского приказа“⁸.

Крупный знаток врачебного строения допетровской Руси Н. Я. Новомбергский полагает, что Аптекарский приказ существовал уже при Иване Грозном,⁹ а сведения французского путешественника Маржерета указывают лишь на то, как прочно сложилось врачебное управление, а с ним и медицинское дело Руси к концу XVI века.

Медицина в России приобрела государственное значение рано. Аптекарский приказ, как высший медицинский орган управления, ставивший своей целью централизовать врачебное дело в Московском государстве, мог возникнуть только при достаточном количестве врачей и при высокой организации лечебного дела.

С этим же учреждением связано возникновение медицинской экспертизы для различных государственных целей.

Чтобы определить значение Аптекарского приказа в развитии судебно-медицинской экспертизы кратко коснемся его характеристики, как особого учреждения приказной системы управления.

На первых этапах своего существования Аптекарский приказ был лишь одним из отделов сложного дворцового хозяйства. Он охранял только интересы лиц царского дома, как лечебный и как административный орган.

Аптекарский приказ ведал не только вопросами врачевания, но и хозяйственными делами царского двора. На его обязанности лежала закупка сена, дров, вина, мяса, муки и заморских товаров.¹⁰

С усложнением государственного управления постепенно стал расширяться круг деятельности Аптекарского приказа. В связи с этим он начинает приобретать более широкое государственное значение. Обеспечение царской армии лекарями, лекарствами и врачебное освидетельствование лиц, негодных к несению военной службы („царевой службы“) в административном порядке стали одной из важнейших его функций. Сюда же относились мероприятия по борьбе с эпидемиями, подрывавшими военную мощь армии.

Разрешение этих насущных вопросов хозяйственной жизни страны, имеющих прямое отношение к укреплению политической мощи государства, способствовало превращению Аптекарского приказа в крупное государственное учреждение.

Характерной чертой исторической жизни Руси XVII века является существование в ней приказной системы административно-судебного строя. ¹¹

Аптекарский приказ, возникший с приказною системою управления, имел все черты этой системы. Он ведал административными и судебными функциями в пределах своей компетенции. ¹²

Правда, Рихтер отметил, что в собственном смысле слова Аптекарский приказ значит аптекарский суд, но оставил это без объяснения. ¹³

Небезынтересно указать, что в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона написано: „врачебно-административные учреждения появились в XVI столетии первоначально для разрешения вопросов судебной медицины“ ¹⁴

Сергеевич также в своих исследованиях по истории русского права писал: „аптекарский приказ заведывал врачебною частью, а вместе с тем рассматривал и все судебные дела, касающиеся врачей и аптекарей“.¹⁵ В 1646 году пострадавшему в драке лекарю Роланту указом „искать судом в Оптекарском прикзе“, а виновника драки Гамса велено было „прислать в Оптекарский приказ к суду“¹⁶.

В этом же приказе начинают практиковаться медицинские освидетельствования, послужившие исторической предпосылкой для организации судебно-медицинской экспертизы.

В делах аптекарского приказа и исторических документах, характеризующих его деятельность, мы находим несомненные указания на то, что в ряде случаев врачи привлекались к производству освидетельствования живых лиц как в административных, так и в судебных целях.

В отдельных случаях производились осмотры трупов лиц, погибших скоропостижно или от насильственной смерти.

Первый случай такого рода освидетельствования, широко известный в медико-исторической литературе, был в 1644 году.

Акт осмотра приводим полностью:

„153 г. сентября в 5 день, по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича указу, и по присылке королевичева доктура, Аптекарско приказу доктуры Вен- делинус Сибилист, Еган Белов, Артман Граман, ездили на посольской двор и досматривали у умершаго королевичева крафчего раны: и тот крафчей ранен из пищали, рана под самым правым глазом; оные доктуры в ту рану щупом щупали, а пульки не дощупались, потому что рана глубока, а то подлинно, что пулька в голове“.¹⁷

В Аптекарском приказе сохранилось большое количество дел по медицинским освидетельствованиям на предмет годности или негодности разных лиц к несению государевой или военной службы. В задачи подобных освидетельствований входило: „Осмотреть и лекарей допросить мочно-ли тому стрельцу великого государя службу служить“.

Известны также случаи судебно-медицинского освидетельствования потерпевших по их личной просьбе.

Подобная экспертиза по „частным делам“ (Новомбергский) появилась значительно позже и не получила широкого распространения в Аптекарском приказе.

Сложная бюрократическая машина судопроизводства, высокие судебные пошлины не давали возможности широко пользоваться экспертизой. Такая экспертиза могла быть доступна только имущим лицам, занимавшим привилегированное положение в обществе.

Мы позволим себе привести в качестве иллюстрации случаи малоизвестных врачебных освидетельствований, характеризующие своеобразие медицинской экспертизы допетровского периода

В 1646 году ио челобитной был освидетельствован в Аптекарском приказе лекарь Елизарей Ролант, избитый замочным мастером Вилим Гамсом. „Вилим де Гаме учал ево Елизара лаять матерна и всякою неподобною лаею и бил ево палкою неведомо за што, а как он ево бил и то видели многие торговые люди, которые сидят по Покровской улице...“

„И лекарь Елизарий Ролант осматривая, а по осмотру бит по спине, на правом боку вспухло и синево знать“ ¹⁸.

Доктор Зоммер, пострадавший на свадьбе в 1664 году в Немецкой слободе, также обратился к Аптекарскому приказу, чтобы освидетельствовали его рану на голове, нанесенную от удара саблей в драке ¹⁹.

В этом же году Аптекарский приказ освидетельствовал подьячего Павлова по поводу повреждения, полученного от удара кирпичем в голову ²⁰.

Большой интерес представляет случай, когда врачам Аптекарского приказа приходилось давать заключение по делам практики своих коллег или о врачевании лиц, не имеющих на то законного права.

Так, в 1674 году было произведено освидетельствование о неправильном врачевании и праве врача на взыскание уплаты за лечение.

Лекарь Грек взялся вылечить за 60 рублей некого Потемкина от „кильной болезни“, возникшей от удара лошадиным копытом. Лекарь Грек во время операции вместе с опухолью, попутно удалил пострадавшее яичко. Потемкин, уплативший авансом 20 рублей, по выздоровлении отказался доплатить остальные 40 рублей, мотивируя свой отказ тем, что лекарь Грек, удалив яичко, не вылечил его, а изувечил.

В результате возникло два дела. Грек обвинял Потемкина в неуплате установленной суммы за лечение. Потемкин же обвинял Грека в нанесении ему увечья неправильным лечением.

Царским указом освидетельствование Потемкина состоялось в Аптекарском приказе, где и было установлено, что Грек лечил его по всем правилам врачебной науки, а поэтому, по Государеву приказу с Потемкина „недоплатные деньги“ взыскать ²¹.

Упомянутый лекарь Грек в этом же году был изувечен своим пациентом, каким-то стрелецким полковником, а затем был избит караулом, к которому обратился за защитой. По освидетельствованию в Аптекарском приказе оказалось: „битых мест на нем ... голова в дву местах пробита—весь в крови, правое плечо не в одном месте бито, синевы и вспухло, да правоя-ж рука по мышке бито и вспухло, на левом баку бито ж и вспухло“ ²²

К этому же времени относится еще один весьма интересный случай судебного иска за неправильное врачевание по жалобе пациента.

Некий пациент, страдавший половой импотенцией, требовал через Аптекарский приказ вернуть обратно от лечившего его врача 60 рублей, так как последний его не вылечил.

Змеев, первый опубликовавший этот случай, найденный им в фондах архива Министерства Юстиции, пишет, что допрашиваемый врач в Аптекарском приказе обнаружил такие анатомические и физиологические познания в этой области, которые соответствовали уровню конца XVIII века ²³.

Не меньший интерес представляет и более поздний случай. В 1632 году в челобитной на имя царя Алексея Михайловича был сделан запрос о причине смерти Федора Яковлева, который, „приняв лекарство — умре скорою смертью“. Лечивший его доктор Захарей Фандергунст был допрошен в Аптекарском приказе. Перед ним поставили ряд вопросов: „Какою болезнью был болен и каким лекарством ево лечил и с какой причины ему скорая смерть учинилась, и о болезни ево с старыми дохтурами прежь сего разговаривал ли“. Допрошенный доктор показал, что он больному давал „потовые июлеп и после де лекарства припала апоплексия — а по русски ударная болезнь и от того скорою и нечаемою смертью умре“. „Со старыми дохтурами“ ему не удалось посоветываться, так как „в аптекарский приказ ходить им дохтурам до указу... государя не велено“. Врачу Аптекарского приказа Андрею Келлерману было указано осмотреть труп Яковлева: „Язв неестественных от лекарств на теле ево есть ли или нет“. ²⁴

Изучение этого документа позволяет уяснить некоторые подробности проведения экспертизы по врачебным ошибкам. При суждении принималось во внимание лечебный опыт обвиняемого врача и обращение за советами к опытным врачам.

Через Аптекарский приказ подвергались медицинскому осмотру тела скоропостижно умерших людей для установления причины смерти.

Так, в 1677 году по распоряжению Аптекарского приказа был осмотрен труп дьяка Ефима Богданова аптекарем Крестьяном Эглером на предмет выяснения „какою он болезнью умре“. При осмотре трупа было установлено, что „болезни де у него Ефима камень в почках, и стал де тот камень больши рост, и от того де камени и смерть ему приключилась“ ²⁵.

В 1679 году Земский приказ затребовал от Аптекарского приказа докторов или лекарей „для осматриванья на мертвом теле язв“ у конюха патриарха. Врачами было дано следующее заключение: „вчерашняго числа осматривали пат- риарша умершаго конюха, а по осмотру ... бит тот конюх плетьми по спине, а иных язв кроме побой на теле у того конюха никаких нет и нутренних болезней ныне узнать не мочно, и знатное дело, тот конюх умер с побой“ ²⁶.

Лахтин приводит случай судебно-психиатрической экспертизы, произведенной учеными врачами в 1690 году. Задержанный в Вязьме бродяга на допросе заявил, что он сын царя и „был де он царем на Москве тому ныне лет со ста ... А живет де он на небесах и ходит де он на небеса в дырю, а принимают де его ангелы“. Бродяга был освидетельствован тремя врачами: Карбонариусом, Пиларином и Иваном Алексеевым, давшими заключение, что „Вышепомянутый человек от природы своей меланхоличен есть, ... того человека зело причастна быти болезни ипохондрии ... от злых кислых мокрот в селезенке рождающейся“. На основании этого врачебного свидетельства казнь была заменена отсылкой в монастырь ²⁷.

Значительный интерес представляет случай осмотра мертвого тела скоропостижно умершего во время заседания боярской думы князя Ивана Алексеевича Воротынского.

По поводу данного случая врачи Аптекарского приказа дали обстоятельное объяснение в своем донесении: „вопрошаемы бывали о роде или начале болезни, которую вельможнейший сей князь впезапно умре“.

„Отвещзем: сие злое ничто иное быть могло точно изнеможение сердечное ... Никакому зазору здесь быти, ни отравы, ни падучей болезни“ ²⁸.

При освидетельствовании живых лиц или мертвых тел нередко возникала необходимость в производстве судебнохимических исследований различных ядовитых веществ и состава лекарств.

На основании отношения Стрелецкого приказа производился осмотр в Аптекарском приказе различных трав, найденных в коробке у стрельчихи вдовы Устюшки Михайловой в 1662 году докторами Ягоус, Костермус, Лаврентием Блю- мангростом и Михайлом Громовым. „Смотря травы сказали, что тое траву зовут гернарий, да с тою же травою чернильной орешек, да в бумажке белое, мелкое и точно знать не почему, потому что истончено" ²⁹.

В этом отношении весьма поучителен случай такой экспертизы, имевший место в 1662 году. Хомовной слободы тяглец Федька допрашивался в Аптекарском приказе, „который корень давал он, Федька, принимать, топя в молоке, боярину Борису Ивановичу Морозову, и где тот корень он взял, для чего его принимать давал и почему он тот корень знает, и где тому лекарственному делу учился, преж сего он тем корнем лечил-ли и кого имяннем, и от какия болезни боярину Борису Ивановичу... тот корень он давал“. На допросе в Аптекарском приказе выяснилось, что он этот корень давал от „мокротной болезни“ и называл корень „заячье копыто“, вследствие чего наступило резкое ухудшение в состоянии здоровья Морозова“ ³⁰.

Земский приказ в 1657 г. отослал в Аптекарский приказ корень, найденный у Андрюшки Дурбенева, „для подлинного розыску“, чтоб то коренье „дохтуром и мастером осмотреть“.

В одном случае Аптекарский приказ при исследовании корня вынес следующее заключение: „дохтуры и аптекари смотря коренья сказали, что то коренье болдерьян и от тово корени никакова дурна не бывает, иного коренья им знать не почему, потому что то коренье сухо изгнило и духа никакова от них нет, також и от тово коренья дурна никакова нет и из тех кореньев узнали одно коренье и назвали болдерьян, а к чему то коренье пригодно—того они не сказали“ ³¹.

В борьбе со знахарями широко применялась медицинская экспертиза, главным образом, по линии освидетельствования лекарственных составов, которые давались знахарями своим пациентам.

Так, в 1679 году возникло дело против Гришки Донского, который лечил Щербатова „давал ему из ставика принимать состав, и от того ... лежит при смерти, кончается“. Лекарство было направлено в Аптекарский приказ, где установили, что „в том ставичке мазь вшивая, а знать де в ней есть ртуть положена и иные присыпки...“ ³².

Метод исследования заключался в определении запаха, вкуса, цвета, формы, иногда ядовитость неизвестного вещества испытывалась на животных, как это проделывалось с „инроговой костью“.

В 1686 году потребовалось врачебное заключение по обвинению лекаря Михаила Тулейщикова, отпустившего в пьяном виде из аптеки, вместо „раковых глаз“, золотник сулемы, следствием чего была смерть подьячего Юрия Прокофьева ³³.

Такого же характера экспертиза была затребована от Аптекарского приказа в 1700 году по поводу смерти боярина Салтыкова, который был отравлен собственным слугою Алексеем Каменевым, давшим ему вместо лекарства яд, купленный им по незнанию в „зеленой лавке“ ³⁴.

Случай с лекарями Тулейщиковым и Алексеем Каменевым послужили основанием к изданию в 1786 и 1700 годах указов, вошедшие в Полное Собрание Законов Российской империи под названием „Боярский приговор“ „о наказании незнающих медицинских наук и по невежеству в употреблении медикаментов, причиняющих смерть больным“.

Эти „боярские приговоры“ были первыми законодательными актами о наказании за врачебные ошибки.

Данные законы не говорят ничего о врачебной экспертизе, но её необходимость вытекала из содержания закона („и про что сыщется“), а установление факта ошибки представлялось врачам.

Содержание самого указа основывалось на данных врачебной экспертизы. „А по справке, Аптекарским приказом и по свидетельству докторов и лекарей того лекарства дают по рассмотрению“ ³⁵.

Несмотря на подробное описание в Законе конкретных случаев он не носил частный характер, а имел отношение ко всем докторам и лекарям „буде из них кто нарочно или ненарочно кого уморит, а про то сыщется и им быть казненным смертию“.

Одновременно с указом 1700 г. было вынесено правительственное решение об организации в Москве 8 аптек, которые одни только имели право торговать лекарствами, а „Аптеки эти с докторами, аптекарями и лекарями и с иными чинами во всяких делах ведать в Посольском приказе“.

Приведенные выше случаи медицинских экспертиз XVII столетия показывают, что экспертиза проводилась по самым различным поводам: определение телесных повреждений, определение годности к несению военной службы, отравления, незаконное врачевание, установление врачебных ошибок и др.

Мы могли бы этот список значительно увеличить, но в этом нет нужды. Нами приведены лишь наиболее типичные образцы врачебных освидетельствований, проведенных по различным поводам.

Этого вполне достаточно, чтобы можно было составить представление об их характере и значении их в развитии судебно-медицинской экспертизы.

Характерной особенностью врачебной экспертизы этого периода является то, что она еще не была регламентирована законом и не имела широкого распространения вследствие недостатка врачей.

Другой особенностью экспертизы является то, что в первой половине XVII в. она касалась главным образом лиц, состоящих на государственной службе. Лишь во второй половине XVII столетия более часто стала применяться медицинская экспертиза по судебным делам частных лиц. Это объясняется тем, что в начале своего существования Аптекарский приказ был отдельным звеном сложного дворцового хозяйства и его интересы ограничивались кругом царского дома. По мере усложнения функции управления в связи с ростом экономики страны и развитием торговых отношений Аптекарский приказ стал приобретать черты самостоятельного судебно-административного учреждения по организации лечебного дела в стране. Лечебными и административными услугами Аптекарского приказа стали широко пользоваться и частные лица.

Итак, практическая потребность в медицинских знаниях для судебных целей возникла задолго до петровских реформ.

Разумеется, что в этот период еще нет судебной медицины как науки, но уже отчетливо наметились её истоки и существовало совершенно ясное понимание значения медицинской экспертизы для разрешения административных и судебных вопросов как по военной, так и по гражданской линии.

Перфильев, разбирая один случай врачебной экспертизы в Аптекарском приказе, совершенно справедливо замечает, что в этом надо видеть „уже первые зачатки судебно-медицинской экспертизы“ ³⁶.

Лахтин, изучая дела Аптекарского приказа, указывает, что в его ведении также находилась судебно-медицинская экспертиза и вообще врачебная экспертиза ³⁷.

Насколько прочно вошла в государственную жизнь медицинская экспертиза в XVII столетии по поводу различных судебных дел свидетельствует тот факт, что услугами Аптекарского приказа для производства экспертизы, когда это требовалось по ходу дела, широко пользовались и другие приказы (Оружейный, Стрелецкий, Хлебный).

В этих случаях судебная функция оставалась за тем приказом, который обращался к Аптекарскому.

Некоторые исследователи истории русской судебной медицины считают, что подобные экспертизы были редки, возникали каждый раз по особому разрешению царской власти (Ловцов, Европин, Рожановский) и личной просьбе пострадавших.

По мнению Ловцова: „В истории России, до времени Петра Великого известны только три случая судебно-медицинского освидетельствования“ ³⁸.

Чацкин просто одним росчерком пера вычеркнул из истории судебной медицины весь допетровский период, считая, что там нет никакой истории, а только несколько курьезов, отмеченные Рихтером.

Подобная точка зрения не только глубоко ошибочна, но и порочна.

„Внимательному, — пишет Новомбергский, — исследователю русской культуры неловко было бы повторять за Рихтером и др., что медицина у нас не развивалась будто-бы потому, для русских того времени (речь идет о XVII ст. С.Ш.) не было в ней никакой надобности“ ³⁹.

То же самое надо сказать и в отношении судебно-медицинской экспертизы.

Богатейшие исторические изыскания по организации медицинского дела в России XVII столетия уже упомянутых нами авторов (Новомбергский, Загоскин, Соколовский и др.) опровергают утверждения о „случайности“ экспертизы.

Вопросы врачебной экспертизы как по военным, так и по гражданским делам имели большой удельный вес в деятельности Аптекарского приказа.

Юридическое значение медицинской экспертизы определилось задолго до петровских реформ.

Из вышеприведенных примеров мы видим, как в практике частной и государственной жизни издавна стали привлекаться врачи для оценки того или иного медицинского случая с юридической стороны.

Формирование судебно-медицинской экспертизы шло соответственно общественному и государственному укладу русской жизни.

В этом никак нельзя не видеть её самобытности, своеобразия и полной независимости от каких бы то ни было образцов Запада.

Законодательное утверждение медицинской экспертизы реформами Петра не явилось чем-то случайным, новым, неожиданным, чуждым для России, взятой извне по образцу чужих стран.

Это было предопределено всем ходом предшествующего самобытного развития русской медицинской науки, русского законодательства и судопроизводства. „Среди многих явлений, — говорил Игнатовский, — которые рождала практика общественной и частной жизни оказались закономерно включенными и медицинские вопросы, требующие своего юридического определения“.

С организацией другой системы государственного управления в связи с реформами Петра I административно-судебные функции стали отходить от Аптекарского приказа и во главе его встал врач.

До петровских реформ мы не находим указаний в законодательных постановлениях о привлечении врачей, как экспертов в судебных делах, где речь идет о преступлении против жизни и здоровья, однако приведенные нами материалы показывают, что в ходе развития медицинских знаний в судебной практике издавна стали привлекаться врачи для оценки того или иного судебного случая с медикоюридической стороны.

Таким образом, мы должны признать по существу правильными высказывания JI. Ф. Змеева: „ ... и в судебной медицине будто все указал, все начал Петр I. А история говорит, что сплошные, т.е. заурядные, врачебные освидетельствования делались у нас en masse еще с начала царствования Алексея Михайловича“ ⁴⁰.

• ¹ И.В. Сталин, Соч. т. 5, стр. 15.
• ² Там же, стр. 34.
• ³ Юшков, История русского государства и права. Учебник. М. 1947.
• ⁴ В. Рихтер, История медицины в России. М, 1814г. стр. 3—6.
• ⁵ Е. Петров, Собрание российских законов о медицинском управлении СПб., 18 8 г., стр. V—XXX.
• ⁶ И. Гарчинский, Краткий обзор медицины в древней России. Медицинский сборник Тифлис, 1880 г.
• ⁷ Л.Ф. Змеев, Чтение по врачебной истории России, СПб, 1896 г. стр. 191.
• ⁸ Н.П. Загоскин, Врачи и врачебное дело в старинной России, Казань, 189. г, стр. 29.
• ⁹ Н.Я. Новомбергский, Врачебное строение в допетровской Руси, Томск, 1909, стр. 78—81.
• ¹⁰ Приказ тайных дел. Русская историческая библиотека, 1907г., кн. XXI ч. I. стр. 1602-1751.
• ¹¹ Соколовский, Характер и значение деятельности Аптекарского приказа, СПб, 1904 г., стр. 2—5.
• ¹² Юшков, История русского государства и права, М., 1947 г.
• ¹³ В. Рихтер, История медицины в России, М, 1820 г., ч.II, стр. 6.
• ¹⁴ Энциклопедический”словарь Брокгауза и Ефрона, т. VII, кн. 13, стр. 343.
• ¹⁵ Сергеевич. Лекции и исследования по древней истории русского права, СПб, 1894 г., стр. 153.
• ¹⁶ Материалы для истории медицины в России. СПб., 1884, вып. 3, № 559.
• ¹⁷ Материалы для истории медицины в России, СПб, 1881 г., вып. 1, № 169.
  Н.Я. Новомбергский, Материалы по истории медицины в России, СПб., 1905 г.
  Н.П. Загоскин, там же, стр. 64.
• ¹⁸ Н.Я. Новомбергский; Врачебное строение в допетровской Руси, Томск, 1907, стр. 155.
  Материалы для истории медицины в России, СПб., 1884, вып. 3, № 565.
• ¹⁹ ЦГАДА, Оружейная палата, фонд 1248, опись № 33, 1664 г., дело № 84.
  Н.Я. Новомбергский, Материалы по истории медицины в России, СПб., 1905 г.; т. 1, стр. 71, № 84.
• ²⁰ Там же, № 64.
• ²¹ Материалы для истории медицины в России, СПб, 1883 г., вып 3, № 527.
  Н.Я. Новомбергский, Материалы по истории медицины в России, СПб, 1905 г.
• ²² Материалы для истории медицины в России, СПб., 1883 г. вып.3. № 525.
• ²³ Л.Ф. Змеев, Первый в России военновременный госпиталь „Исторический Вестник“, 1886 г., т. XXV.
• ²⁴ Материалы для истории медицины в России; СПб,; 1885 г., вып.— 4-й № 1673.
• ²⁵ Материалы для истории медицины в России. СПб. 1885 г. вып. 4-й* № 1373.
• ²⁶ Там же, вып. 4 й, № 1543.
• ²⁷ М.Ю. Лахтин, Из прошлого русской психиатрии. Журнал Невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова, 1911 г., кн. 4, стр. 580.
• ²⁸ Я.А. Чистович. Очерки по истории русских медицинских учреждений в XVIII столетии, СПб, 1870 г. стр. 1 —17.
• ²⁹ И. Гарчинский, Краткий обзор медицины в древней России, Медицинский Сборник, Тифлис 1880 г. № 31.
• ³⁰ Н.Я. Новомбергский, Материалы по истории медицины в России, СПб., 1905 г., ч. 1-я, № 16.
• ³¹ Материалы для истории медицины в России, СПб, 1884, вып. 3-й, №№ 758 и 762.
• ³² Там же, вып. 4-й, № 1484.
• ³³ Н.П. Загоскин, Врачи и врачебное дело в старинной России, Казань, 1891 г., стр. 66.
  Л.Ф. Змеев, Чтение по врачебной истории России, СПб, 1896. Он же, Первые аптеки в России, медицинское обозрение № 21, стр. 853
  Полное собрание Законов, r. II, № 1171.
• ³⁴ Полное собрание Законов, т. IV, № 1756.
  Н.П. Загоскин, там же, стр. 61.
  Л.Ф. 3меев, там же, стр. 851.
• ³⁵ Полное собрание Законов, т. IV, № 1756.
• ³⁶ М.О. Перфильев, Медицинское дело в России в первой половине XVII столетия, Исторический Вестник, 1883, № 28, стр. 379.
• ³⁷ М. Лахтин, Медицина и врачи в Московском государстве (в допетровской Руси), М., 1906, стр. 85.
• ³⁸ И.Г. Шюрмаер, Руководство к теоретическому и практическому изучению судебной медицины для врачей и юристов, СПб, 1851 г. Примеч. переводч., стр. 9.
• ³⁹ Н. Я. Новомбергский, Врачебное строение в допетровской Руси, Томск, 1907 г., стр. 253.
• ⁴⁰ Л.Ф. Змеев, Первая аптека в России, Медицинское обозрение, 1887, №21, стр. 850.