К вопросу о так называемой гебоидной психопатии

Среди различного рода неоломброзианских концепций важное место занимает учение о так называемой гебоидной психопатии. Это понятие в психиатрию (впервые внес, как известно, Кальбаум (Kahlbaum), описавший в 1889 г. гебоидофрению. Всю психопатологию гебоидофрении Кальбаум сводил к имеющимся в этих случаях «отклонениям в жизни влечений», «извращениям нравственных качеств личности и поведения».

Некоторые французские авторы: Косак (Kosack), Минковски (Minkowski) и др., сосредоточив основное внимание на особенностях нарушений у гебоидов обычных норм поведения и психологически толкуя эти нарушения, обозначали их термином: «je m’en fichisme» (развязно-беспечное отношение ко всему).

Вернике (Wernicke) рассматривает гебоидов как «проявление эндогенного психоза пубертатного возраста и считает его «моральным аутопсихозом».

Риндеркнехт (Rinderknecht (в своей работе «О криминальных гебоидах» отмечает, что в этих случаях речь идет об «аффективных расстройствах в пубертатном возрасте с дальнейшими антисоциальными и криминальными установками».

Утверждение о «предопределенной обусловленности криминальных действий у гебоидов» приводило к тому, что устанавливались прямые корреляции между душевными заболеваниями и преступностью, т. е. социальные явления биологизировались.

Следует отметить, что в настоящее время суждения по поводу гебоидной психопатии в психиатрической литературе встречаются значительно реже. Тем не менее утверждения некоторых современных буржуазных авторов, рассматривающих гебоидов в качестве «психопатов с шизофреническим предрасположением», мало чем отличаются от взглядов неоломброзианцев. Эти авторы прямо заявляют, что в этих случаях болезненный процесс «сам по себе предопределяет криминальность этих гебоидов».

Мы полагаем, что термин «гебоид» должен быть окончательно изъят из психиатрической терминологии, так как, помимо своей методологической порочности, он содержит в себе еще опасность сближения отдельных проявлений психопатоподобных состояний с некоторыми формами шизофрении, в особенности с так называемой «мягкой» гебефренией—hebephrenie legere ou mitiguee,— относимой зарубежными психиатрами к так называемым стертым формам шизофрении — les formes frustes de lа demence ргёсосе {Масселон (Masselon), Крок (Krock), Эвенсен (Ewensen) и др.].

Мы поставили перед собой задачу пересмотреть понятие «гебоид» в плане современных взглядов советской психиатрии на психопатии.

В целях исследования мы клинически проанализировали группу испытуемых (36 человек), поступивших в Институт имени В.П. Сербского на стационарную судебно-психиатрическую экспертизу.

Внешнее поведение всей этой группы испытуемых напоминало типичные для так называемых гебоидных психопатов особенности: у них отмечались расторможенность, развязность, беспечность, несколько повышенное настроение, наряду с этим — раздражительность, возбудимость, очерченные дисфорические приступы и т. д.

Из указанного количества испытуемых мужчин было 32, женщин — 4.

По возрасту к моменту поступления в стационар больные распределялись следующим образом: 15—18 лет — 17, 3 9—-22 года — 11, 23—26 лет -— 8 человек.

Наследственная отягощенность душевными заболеваниями была отмечена лишь в трех случаях.

На основе анализа клинических наблюдений мы выделили две клинические группы, одну из которых составляли лица с резидуальными органическими поражениями головного мозга, с психопатизацией личности (20 наблюдений); вторую группу — больные простой формой шизофрении с психопатоподобным типом дефекта и без выраженной продуктивной шизофренической симптоматики (16 наблюдений)..

У испытуемых первой группы аффективные реакции отличались обычно насыщенностью, были дифференцированы и возникали в виде дисфоричееких приступов либо в связи с внешним поводом.

Мышление у этой группы испытуемых отличалось иногда незрелостью, элементами резонерства и вычурности, однако суждения у них всегда были последовательными и логичными.

При неврологическом обследовании этой группы испытуемых обычно удавалось констатировать ряд органических знаков: асимметрия лица, анизорефлексия, диспластичность телосложения и т. д., а в спинномозговой жидкости этих лиц в большинстве случаев отмечалось повышенное количество белка и форменных элементов, наличие изменений в кривой Ланге и т.д.

Анализ объективных анамнестических данных в подобных случаях обычно подтверждал перенесенное этими лицами в раннем периоде жизни (преимущественно от 5 до 9 лет) то или иное мозговое заболевание (менинго-энцефалиты, травма головы, осложнения после детских инфекционных заболеваний и т. д.), после чего почти сразу же происходили у них отмеченные выше характерологические изменения.

У больных второй группы обнаруживались признаки все более нарастающего, тяжелого психического расстройства обычно в 10—15 лет, без каких-либо очевидных внешних неблагоприятных причин.

Эти больные постепенно теряли прежнюю привязанность к родным, становились расторможенными, грубо сексуальными, дурашливыми, импульсивными. Несмотря на кажущуюся общительность, они становились неуживчивыми с окружающими, отходили даже от близких друзей, проявляли неопрятность. У этих больных были выражены также паралогичность мышления, «обрывы» в ходе суждений и т. д.

Ниже мы приводим клиническое наблюдение, из которого видно, что в связи с органическим поражением центральной нервной системы в раннем периоде жизни у больного отмечаются не какие-либо «наклонности к криминальным поступкам» в виде гебоидности, а эмоционально-волевые ощущения (преимущественно), типичные для психопатоподобных состояний органического генеза.

Наблюдение 1. Н., 18 лет, обвиняется в учинении хулиганских действий. В институте находился с 19/V по 27/VI 1954 г.

Анамнез. Рос и развивался правильно. В школе начал учиться с 8 лет, учение давалось легко. В возрасте 9 лет перенес правосторонний отит с выраженными vенингеальными явлениями, в течение 2 недель температура была высокой, отмечалась рвота. В дальнейшем у него появились раздражительность, капризность, стал вступать в конфликты с товарищами.

В классе во время уроков он без конца пересаживался с парты на парту, дергал девочек за волосы, писал им циничные записки, рисовал окружающих в искаженном виде.

В 1952 г. он был помещен в психиатрическую больницу, где находился около 2 месяцев с диагнозом психопатия с антисоциальными установками. После выписки из больницы устроился работать на завод в качестве ученика столяра. Вначале к работе относился добросовестно, однако вскоре начал вступать в конфликты с окружающими, жаловался на головную боль, быструю утомляемость, недовольство работой и окружающей его средой. В связи с этим был освидетельствован комиссией врачей и уволен с работы. Вскоре после этого испытуемый совершил правонарушение: постригшись в парикмахерской, отказался уплатить положенную сумму, утверждал, что мастер якобы «не по моде» остриг его, при этом грубил окружающим, выражался нецензурными словами.

Соматическое состояние. Испытуемый ниже среднего роста, несколько диспластического телосложения.

Нервная система. Зрачки правильной формы, равномерны, реакция их на свет несколько вялая, на конвергенцию ослаблена. Лицевая иннервация асимметричная, правая носогубная складка сглажена, при оскале зубов правый угол рта перетягивает. Язык при высовывании отклоняется влево. Сухожильные и периостальные рефлексы оживлены, слева выше, чем справа. Патологических рефлексов нет. В позе Ромберга легкое пошатывание. Отмечается повышенная потливость и синюшность конечностей.

Спинномозговая жидкость. Белок 0.54%, глобулины 0,044%, альбумины 0,016%, цитоз 6/3, реакция Вассермана отрицательная, реакция Панди положительная, Нонне-Апельта положительная, Вейхбродта отрицательная, реакция Ланге О.2.2.З.З.2.1.0.0.0.

Психическое состояние. В палате испытуемый суетлив, беспечен, развязен: подходит то к одному, то к другому больному и дергает их за рукав, не дает им читать книги, играть в настольные игры, всячески старается их «передразнить». Отмечает у себя головную боль, быструю утомляемость, истощаемоcть, невыносливость к шуму и жаре; говорит, что он не может находиться среди людей, так как чувствует к ним какую-то озлобленность. Но тут же заявляет, что он тяготится одиночеством и вынужденным бездельем: «стараюсь развлечь себя чем-либо, заедает скука, не знаю, куда себя деть, все очень быстро надоедает».

При расспросе о совершенном им преступлении заявляет, что он «просто боролся за справедливость», при этом активно защищается. С озабоченностью говорит по поводу сложившейся для него ситуации и своей дальнейшей участи. В конце беседы он бывает, как правило, истощаем, отвлекаем, на вопросы отвечает значительно мед- леннее, чем в начале.

В данном случае результаты неврологического и серологического исследований определенно указывают на перенесенное испытуемым в детстве органическое поражение центральной нервной системы (менин- го-энцефалит как осложнение правостороннего, отита).

Очевидно, что совершенное испытуемым правонарушение не является следствием его «предопределенной склонности к криминальным действиям», а носило сознательный, целенаправленный характер. Испытуемый был признан вменяемым с заключением: «обнаруживает остаточные явления органического поражения головного мозга и черты пси- хопатизации личности».

Некоторые случаи простой формы шизофрении, как уже отмечалось, по внешним проявлениям напоминают описанную выше клиническую картину.

Тем не менее в подобных случаях всегда удается установить массивность и неуклонное нарастание после определенного болезненного «сдвига» нарушений эмоционально-волевой сферы и расстройства мышления по шизофреническому типу.

Наблюдение 2. П., 20 лет, обвиняется в учинении хулиганских действий в институте находился с 14/IV по 17/VIII 1954 г.

Анамнез. В детстве больной рос и развивался правильно. В школе начал учиться с 8 лет, с учебой справлялся легко. По характеру был общительным и прилежным.

В возрасте 14 лет без очевидных внешних причин стал суетливым, раздражительным. Перестал посещать школу, в течение нескольких месяцев «обдумывал», ,куда идти работать. Все это время вращался среди ребят моложе себя, целыми днями гонял голубей. В 1951 г. начал работать.

Черед некоторое время он бросил работу и, заявив о том, что «хочет посмотреть город Питер», уехал из дома. Весной 1952 г. он вернулся домой, нигде, однако, работать не захотел, целые дни проводил около пивных ларьков, среди малознакомых людей, смешил их, подшучивал над прохожими. Часто из дома уносил «ненужные» вещи, которые продавал, а на вырученные деньги пьянствовал.

В январе 1954 г. он унес из дома две бутылки керосина и, придя в пивную палатку, потребовал, чтобы ему «взамен 2000 г огнеопасной жидкости выдали 150 г водки», в противном случае угрожал «облить палатку керосином и поджечь ее».

При обследовании внутренних органов и нервной системы отклонений от нормы выявить не удается.

Психическое состояние. Вызванный на собеседование к врачу испытуемый вычурной походкой начинает расхаживать по комнате: подойдя то к одному, то к другому предмету, он ощупывает их руками, многозначительно усмехается. На вопросы, относящиеся к его анамнезу, отвечает неохотно, при этом отвлекается, зевает.

При напоминании о близких испытуемый становится раздражительным, отзывается о них враждебно, высказывает в их адрес нелепые обвинения.

В палате чаще всего он бывает шумливым, беспечно веселым. В присутствии женского персонала становится еще более обнаженным, болтливым, сексуальным. Порой он вдруг неожиданно становится раздражительным, злобным, без всякого повода пристает к окружающим.

При решении отдельных заданий проявляет непоследовательность и поверхностность: не закончив одно задание, переходит к другому, или вдруг проявляет немотивированное упрямство. При расспросе по поводу совершенного им правонарушения испытуемый обнаруживает беззаботность к сложившейся для него ситуации, с беспечностью относится к своей участи.

Явно нарастающая деградация личности с 14-летнего возраста с одной стороны, и массивность основных шизофренических нарушений — с другой, дали основание судебно-психиатрической экспертной комиссии признать испытуемого невменяемым с диагнозом шизофрении (простая форма).

Следовательно, в случаях так называемой гебоидной психопатии дело касается тех лиц, в картине болезни которых имеются лишь на первый взгляд общие симптомы, свойственные как для некоторых случаев простой формы шизофрении, так и для психопатоподобных состояний органического генеза.

Учитывая сказанное, можно сделать вывод, что те клинические картины, которые некоторыми зарубежными авторами отнесены к так называемой гебоидной психопатии, не могут рассматриваться в рамках психопатии. Эта группа больных является неоднородной и, по нашим наблюдениям, в одних случаях представляет собой состояние психопатизации личности, развившееся вследствие органических поражений головного мозга, а в других случаях характерное изменение личности в дефектных состояниях шизофрении или простой ее форме.

Исключение описанных выше клинических картин из круга психопатии меняет соответственно и их оценку с точки зрения судебно-психиатрической экспертизы. Диагностика остаточных явлений органического поражения головного мозга с психопатизацией личности чаще всего влечет за собой вывод о вменяемости, а больные простой формой шизофрении или лица с явлениями шизофренического дефекта вообще, как правило, признаются невменяемыми.