Смертная казнь: взгляд на проблему судебно-медицинского эксперта

«Смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни»

Конституция РФ, глава 20

К убийству, как таковому, привыкнуть невозможно, оно вне нас и человеческой природы. Под этим подпишется любой врач не только нашей профессии. Но кучка «гуманистов» - некоторые политики, изрядная часть законодателей и ученых- юристов похоже смирились с этим неизбежным злом. У них отличная от народа и нас, судмедэкспертов, своя точка зрения, разделить которую они призывают все население России.

…В далеких восьмидесятых прошлого столетия серийный маньяк В.Саренпя в течении года терроризировал провинциальный Александров во Владимирской области. Девять нападений на женщин, из которых два завершились леденящими душу садистскими убийствами. Задержанный годом спустя, маньяк был идентифицирован по следам зубов, оставляемых им , подобно на визитной карточке, на телах жертв…

…В один из июльских дней начала девяностых мне довелось срочно выехать в Ковров. Там, некий Терещенко на почве ссоры с женой, поначалу тяжело ранил ее ножом, затем этим же орудием убил зашедшую в дом подругу. С момента этих событий Терещенко, становится обезумевшим убийцей. Пока я занимался исследованием ранений у жертв, он, опьяненный кровью, используя различные орудия – топор, ножи, утюг, поленья и т.п. , блуждая по городу врывался в дома, лишив жизни еще трех человек. Ковров был наэлектризован, сообщения о Терещенко передавались по радио и телевидению, милиция буквально шла по его следам , и через двое суток кровавый конвейер был остановлен.

Перечень подобных преступлений из практики любого судмедэксперта можно было бы продолжить. Но важен итог и справедливая расплата за посягательства на святое святых – человеческие жизни: упомянутые убийцы были судами приговорены к сметной казни (СК) с немедленным исполнением приговоров.

Так было. И в связи выскажу наверняка нашу общую судебно-медицинскую точку зрения. Редко кто видит столько человеческих трагедий, мучений и боли, сколько их видят эксперты. Они одни из первых сталкиваются с жертвами убийц на местах происшествий, они же те, кто, передавая тело покойного родственникам и близким, уже не только знают, отчего наступила смерть, но обязаны в подробностях и деталях отобразить, как преступник, совершивший гнусное деяние, издевался над беззащитным, фактически потеряв людской облик.

Вдумаемся в краткую фразу, сказанную еще юристами древности: «Бывают преступления и преступления». Смысл ее предельно прост и точен, применим к случаю, связанному с убийством человека. Действительно, одно деяние может совершаться в состоянии аффекта, случайных обстоятельств, необходимой обороны, другое – безжалостно и жестоко, из низменных и корыстных побуждений или же без всякой мотивации.

И нет никакой уверенности в том, что убийца, совершивший тяжкое преступление и отсидевший срок, выйдя на свободу, не сотворит нечто схожее или куда более ужасное.

Можно согласиться с тем, что ни один невинный не должен быть осужден. Но как быть с ситуациями, когда от справедливой кары за содеянное уходят заведомые насильники и убийцы? На моей памяти два процесса, сравнительно недавних, к которым судмедэксперт имел непосредственное отношение. В обоих случаях областной суд приговаривал убийц к высшей мере (ВМ), и оба избежали ее после решений Верховного суда РФ, не соглашавшегося с суровым приговором. Говорят, что не хватало улик, не было свидетелей. Полно! Как можно издалека, только ревизуя многотомные дела, откинуть все то, что добыто в ходе длительного расследования, даже беспристрастные и доказательные заключения экспертов.

Одно из этих убийств – девушки-студентки, произошедшее летним вечером в раздевалке тракторного завода, широко известно во Владимире. Помню, как той же ночью в райотделе милиции я освидетельствовал подозреваемого – молодого парня в разорванной окровавленной рубашке, ранее неоднократно судимого. Когда мы с криминалистами осмотрели его туфли на модной высокой подошве (они и по сей день у меня перед глазами), то сразу же заметили множественные характерные брызги и пятна крови, сплошь покрывающие обувь и свидетельствующие о том, что удары своей жертве убийца-насильник наносил и ногами. Потом было длительное расследование и два процесса. Когда Верховный суд РФ не согласился с приговором областного суда о применении высшей меры, вернув обратно дело на доследование, новый состав суда не решился идти против мнения «верхов», ограничившись пятнадцатью годами лишения свободы.

Другой случай произошел в Муроме. Там тоже зверское убийство женщины, с нанесением ей множественных ножевых ранений. Обвиняемый К. – опасный рецидивист, вся жизнь которого прошла в лагерях и тюрьмах. Решение первого суда предельно сурово, но объективно – высшая мера. Верховный суд отклоняет его, возвращая дело на доследование. Проходит несколько месяцев, и вот повторный процесс. Обвиняемый изменился на глазах. Еще недавно он не отрицал своей вины, теперь категорически заявляет, что в день убийства находился не в Муроме, а совсем в другом месте, где-то на Украине. Новый состав суда, фактически полностью игнорируя и отбрасывая результаты криминалистических и судебно-медицинских экспертиз, показания свидетелей (очевидцев самой драмы, как часто бывает, не оказалось), выносит неожиданное парадоксальное решение – снимает полностью обвинение с К. в умышленном убийстве. Ему инкриминируется лишь хулиганство по серии мелких эпизодов: то была известная уловка изворотливого и опытного преступника – «сесть по мелочам», дабы избежать суровой кары за убийство, к слову – сработавшая.

Еще один довод противников СК в вопросе: о какой борьбе с убийствами можно говорить, если государство, реализуя ВМ, само совершает умышленные убийства? Отсюда вывод, будто высшая мера – это зло, которое непременно порождает новое зло. В таком рассуждении нет никакой логики.

Исключительная мера – ответная мера государства на действия опасных преступников. В противном случае нужно было бы отказаться от закрепленного в Уголовном законодательстве гуманного и глубоко справедливого права граждан на необходимую оборону, которое, как известно, в исключительных обстоятельствах позволяет, скажем резко, даже убить нападающего ради защиты собственной жизни. Думается, что ныне, когда мы, наконец, заговорили о милосердии, которого у нас действительно не хватает, его следует понимать вовсе не как всепрощение убийцам.

Но вот в 1996 году Комитет по законодательству Госдумы РФ принимает Федеральный закон о моратории на исполнение СК. Поясню, мораторий – слово латинского происхождения, от понятий: замедлять, отсрочивать на время, вплоть, до определенных событий.

Ни для кого не секрет, что мораторий на СК был принят в России после политико-экономического давления на нее со стороны Совета Европы. И хотя СК действительно отменена в ряде стран мира ( их число приближается к 70), но куда больше государств считают преждевременной такую отмену. По данным Всероссийского центра общественного мнения большинство россиян – 72 процента полагают, что в стране должна существовать СК и лишь 19 процентов выступают против такой меры наказания.

С мнениями граждан страны солидаризируется и такой далекий от жестких репрессивных мер человек как Александр Солженицын. « Бывают времена, когда для спасения общества, государства смертная казнь нужна, а сейчас вопрос стоит именно так»,- полагает известный писатель.

Во взглядах на подход к СК я не затронул наиболее горячую точку проблемы – противостояние терроризму с помощью высшей меры наказания. Полагаю, что после событий Буденовска, «Норд – Оста», Беслана, серии взрывов в столице и ряда подобных трагедий с массовыми спланированными убийствами людей, вопрос о применении СК по отношению к террористам, стал ясным, пожалуй, для всех, кроме горстки, упивающихся сугубо личным «гуманизмом», упорствующих законодателей. Поэтому, продолжая мысли судмедэксперта на эту сторону проблемы, оставляю ее на их холодной, как метровый арктический лед, дремлющей совести…

Перелистываю страницы своего экспертного дневника. Вот Соросовский институт «Открытое общество» объявляет «Конкурс аналитической журналистики» на индивидуальные творческие проекты, с написанием статей по избранной теме. К тому времени у меня вышло около десятка публикаций в центральных и владимирских газетах по горячим российским проблемам, есть несколько книг, которые и представил на конкурс. Проект под названием « Экстремальная журналистика и медицина в средствах массовой информации: проблемы гуманизма и борьба с насилием глазами судебно-медицинского эксперта» дошел до финальной пятерки. И поскольку среди материалов имелись такие, в которых автор отстаивал право на СК по отношению к серийным убийцам, координаторами конкурса высказано мнение о нецелесообразности утверждения «жесткого» по европейским меркам проекта. Вот и получилось, что людям далеким от реалий подлинной борьбы с преступностью, и поныне кажется, что СК это только неизбежное зло, тогда как именно она в сегодняшних условиях может способствовать и сохранению добра.

А пока возрадуемся за нашу многострадальную Россию. Мораторий в действии уже несколько лет, и страна приобщается к европейским принципам размазанного, исковерканного, по сути – замешанного на крови гуманизма. Между тем…

… В рождественские дни прошлого года «сладкая парочка», ранее неоднократно судимые А.Смирнов и А.Кадын – люди без определенных занятий за неполный час лишили жизни 6 человек, практически половину и без того вымирающей деревни Паршово во Владимирской области. Ножами, с помощью огнестрельного оружия, различными предметами немощным пенсионерам наносится свыше сотни ранений. Море крови и страданий, мне довелось исследовать часть тех страшных ран. Показать бы их « в натуре» нашим законодателям! Убийцы надеялись скрыться в Чечне, где у них имелись покровители, но были задержаны по дороге – в Краснодарском крае. Смирнова суд приговорил к 21 году лишения свободы, Кадын направлена на принудительное лечение в психиатрический стационар…

…Недавно в Твери осужден на пожизненное лишение свободы Алексей Мальков. Установлено, что из пистолетов ТТ и охотничьего ружья он отстрелял за неполных полтора года 11 мужчин, целую футбольную команду. Еще в ходе расследования и после него некоторые СМИ центральных и областных газет представили терминатора из Кимр как российского Робин Гуда – абсолютно бескорыстного, рассчитывающегося со своими жертвами подобно легендарному борцу за справедливость! В итоге все это, конечно, оказалось мифом, домыслами хватких, падких на сенсации, журналистов…

…Приблизительно в это же время в Московской и Владимирской областях неизвестный монстр из охотничьего ружья и пистолета убил с целью грабежа 6 человек. Это лишь доказанные убийства считает следствие, и число их могло возрасти. К счастью, при последнем из кровавых эпизодов так и не установленный преступник был убит преследовавшим его милиционером. По сути, сержант Боровцов исполнил смертный приговор серийному убийце, на который сегодня вряд ли пошел бы российский суд…

Думается, нет смысла нагнетать страсти. Банально известная фраза: « Казнить нельзя помиловать», приобретающая в зависимости от расстановки единственной запятой, тот или иной смысл весьма актуальна для России. А пока получается, как в незамысловатой детской песенке: « Точка, точка, запятая – вышла рожица кривая!» .

Сейчас много пишут, говорят о так называемых Комиссиях по помилованию, созданных в регионах РФ. К участию в них привлекаются с одной стороны опытные законодатели и юристы, с другой – общественно значимые и известные люди. Наверняка такие комиссии нужны: необходимо во время протянуть руку , находящемуся под стражей, оступившемуся и осознавшему свою вину человеку. Но почему бы этим комиссиям, в которых заседают наделенные немалыми правами достойные совестливые люди, хотя бы с чисто моральных позиций не высказывать мнение о судьбах лиц, приговоренных после тяжких преступлений к СК? Думается, это было бы логическим актом милосердия по отношению и к жертвам, и близким убитых россиян.

Подведем итоги. «Ничто не одобряет порока, как излишняя снисходительность», - сказал однажды великий гуманист В. Шекспир. И если ВМ предусмотрена Законом, правосудию следует считаться с этим фактом. Вероятно, применять ее следует при особо опасных и жестоких повторных убийствах, в особенности совершаемых особо опасными рецидивистами. Смею утверждать, что когда убийца становится эдаким профессионалом в своей области, неким «лоброзианцем» (да не оскорбит это слово теоретиков-криминалистов), для него ничего святого в нашей Солнечной системе просто не существует.

Полагаю, что в рамках нашего общества и среди судмедэкспертов России настало время обсудить эту обоюдоострую проблему. На базе ее конкретных примеров может быть принято коллективное решение, которое следует довести до Правительства и законодательных органов страны.