О криминальности психопатических личностей в аспекте задач по профилактике правонарушений

Проблему психопатий традиционно с давних пор связывают с проблемой преступности. В 20-х годах в отечественной литературе также был опубликован ряд работ о криминальных тенденциях психопатов. Основная ошибка авторов, прямолинейно связывавших проблему психопатий с криминальным поведением, заключалась в том, что таким путем пытались подойти к разрешению проблемы преступности вообще, т.е. биологизировали такое сложное социально детерминированное явление, каким является преступность.

Активная и вполне оправданная в методологическом аспекте борьба с пониманием преступности как варианта психопатического поведения является прогрессивной и способствует правильному решению сложной проблемы происхождения преступности и путей ее ликвидации. А.А. Герцензон (1965), обобщая вопрос о неоломброзианских взглядах в современном уголовном праве зарубежных стран, пишет: «Любое привнесение биологического элемента в цепь причин преступности способно лишь извратить проблему причин преступности и удалить от ее разрешения». Однако и в настоящее время зарубежные психиатры указывают на связь психопатий с преступностью и в еще большей степени подчеркивают криминальные тенденции психопатических личностей.

Американская психиатрическая ассоциация определяет психопата как «личность, поведение которой преимущественно аморальное и антисоциальное, характеризующееся импульсивными, безответственными действиями, направленными на немедленное удовлетворение возникающих нарцисстических интересов, без учета возможных последствий этих действий и без последующего чувства тревоги и вины». В официальном английском Акте о психическом здоровье (1959) указано, что психопатия — «это стойкое расстройство психики, выявляющееся в ненормальной агрессивности и полной безответственности поведения, допускающее медицинское лечение или требующее его».

В официальной американской психиатрической номенклатуре термин «психопатия» вообще заменен понятием «социопатия», чем подчеркивается исключительно социальный генез и социальная (отрицательно ориентированная) сущность психопатий. В руководствах Noyes и Kolb (1963), Ewalt и Farnsworth (1963) социопатии делятся на антисоциальные реакции (по существу преступное поведение), что соответствует, по утверждению авторов, «старому» понятию психопатии, и диссоциальные реакции — преступное поведение вне признаков какой-либо патологии. Это профессиональные преступники, которые якобы более лойяльны к другим людям и более исправимы, чем психопаты.

Другие авторы также нередко делают акцент на криминальных тенденциях психопатов.

В руководстве Еу, Berhard и Brisset (Франция) указано: общий знаменатель всех неуравновешенных (психопатов) — это антисоциальность и импульсивность; авторы в соответствии со старым термином Мэрэ говорят о «моральных инвалидах», которые характеризуются аморальностью, эмоциональной холодностью и невозможностью полноценной жизни в обществе. Millet пишет, «преступление является одним из основных симптомов психопатий», В учебнике Henderson и Batchelor (Англия, 1962) указано, что психопаты это «конституциональные мятежники», индивидуалисты, терпящие во всем неудачу и мстящие за это окружающим, «эти лица негодны для общества, они — отчаяние для родных, врачей, министров, адвокатов». Trice и Butler (США) пишут: «Социопатическое заболевание угрожает нашей жизни, нашей собственности и самой структуре общества в целом». Еу (Франция) полагает, что коэффициент опасности этих лиц обусловлен инверсным характером их разума, инстинктивностью, циничностью, постоянным стремлением к разрушению, уничтожению и бунту; поэтому они «поставляют значительный контингент преступников». Подобные утверждения можно встретить и у других авторов.

Нетрудно заметить, что все эти высказывания в какой-то степени могут относиться только к одной группе психопатов — возбудимых. Но и в отношении возбудимых психопатов многие зарубежные авторы ставят под сомнение такие прямолинейные утверждения, а те авторы, которые говорят о «предрасположенности» психопатов к преступности, делают это с оговорками. Стремления объяснить проблему преступности психопатиями мы сейчас практически не встречаем — оно звучит анахронизмом. Limpton указывает, что многие из тех, кто вступает в конфликт с законом, не являются психопатами и далеко не все психопаты вступают в конфликт с законом. В монографии «Корни преступности» East (Англия) — в прошлом довольно яркий неоломброзианец — пишет: «Преступление не является болезнью; тюремный опыт в Англии и Уэльсе подтверждает ту точку зрения, что преступники далеко не всегда являются психопатами, чаще всего — это люди, которые обдуманно выбирают преступность как приемлемый для себя вид деятельности, не обнаруживая при этом каких-либо признаков психопатии». Hily и Bronner, исследовав 4000 юных преступников, установили диагноз психопатии только в 2, 8% случаев. По мнению Halbert, преступник редко является психопатом.

Наша позиция по этому вопросу определяется не только правильным пониманием места и роли психической патологии в совершении криминальных актов, но и отношением к самому диагнозу психопатии.

В самом деле, если к психопатиям широко относить все отклонения от какой-то умозрительной нормы человеческого характера или определять их по упорным тенденциям к нарушению норм закона и порядка, то возникает порочный круг: смешивается причина и следствие — антисоциальное поведение является основой такой «диагностики», а последняя в свою очередь определяет вывод об антисоциальных тенденциях большинства психопатических личностей. С нашей точки зрения, сами по себе антисоциально ориентированные поведенческие акты и упорные антисоциальные установки не могут явиться основой диагностики истинных психопатий («ядерные психопатии», по О.В. Кербикову). Опыт судебно-психиатрической экспертизы показывает, что от неправильных поведенческих реакций истинных психопатов необходимо отличать целиком сознательное, подчас демонстративное, поведение некоторых психически полноценных преступников; возможный длительный контакт между ними -создает довольно типичное «клише» своеобразной «психопатизации», в структуру которой входят бурные формы почти всегда целенаправленного аффективного реагирования, демонстративная «истеризация», поведения в трудных для личности ситуациях и наряду с этим сознательно подчеркиваемые аморальные и антисоциальные установки. Этот «псевдопсихопатический» штамп некоторых преступников (преимущественно рецидивистов) следует отличать от внешне сходного иногда поведения истинных психопатов. А ведь именно за счет подобной социально привнесенной психопатизации увеличивается диагностика психопатий среди преступников и делается вывод о прямых корреляциях между психопатиями и преступностью.

Важное значение для решения поставленного вопроса имеет максимально точная диагностика психопатии — здесь ошибки идут в двух направлениях: с одной стороны, психопатиями считают всякое своеобразие характера и поведения, с другой стороны, истинные выраженные психопатии, т. е. явную патологию, оценивают как вялую, латентную, неврозоподобную и другие формы шизофрении. Под психопатией в отличие от неврозов понимают тотальную патологическую структуру личности со своеобразием аффективных, волевых и подчас мыслительных нарушений, определенными закономерностями динамики и аномальным типом реагирования на стрессовые воздействия. Поэтому, по-видимому, по правильному пути идет Leonhard, говоря об «акцентированных личностях», у которых лишь акцентированы отдельные характерологические особенности, чем они отличаются от уравновешенных людей, не являясь психопатами в силу сугубо парциального, количественного отклонения от вариантов полной нормы.

Только правильно отграничивая группу истинных психопатий, мы более рационально и обоснованно можем подойти к решению интересующих вопросов.

Отвергая методологически порочные неоломброзианские концепции, мы вместе с тем долгие годы впадали в другую крайность — почти полностью игнорировали личность преступника, не только в смысле его социальных и моральных установок, но и как носителя определенных биологических качеств. Эти качества должны пониматься не как биологически обусловленная тенденция к совершению преступных актов, а как комплекс аффективных, волевых и интеллектуальных особенностей личности, благодаря которым опосредованно действующие социальные факторы более легко в соответствующей ситуации могут обусловить совершение правонарушения. А.А. Яковлев (1966) пишет, что преступность представляет собой сложное, многоплановое явление, подчиняющееся действию общих объективных факторов — социальных закономерностей, и вместе с тем преступность — это совокупность конкретных преступных проявлений — «актов воли» отдельных лиц. «Именно потому, что преступление является актом воли отдельного лица, оно влечет за собой специфическую реакцию государства в виде наказания».

Игнорирование изучения личности преступника как конкретного субъекта, в котором факторы социальной среды находят свое выражение в виде противоправных действий, в настоящее время преодолевается советской юридической наукой. Ведь хорошо известно, что в одинаковых социальных условиях и при аналогичных неблагоприятных воздействиях факторов социальной среды далеко не все становятся преступниками. Личностные качества, через которые преломляются социальные воздействия, играют в этом случае достаточно важную роль. А.А. Яковлев указывает, что окружающая среда ставит перед личностью альтернативные возможности выбора действия, которые у некоторых могут быть сужены и тогда выбор поступков идет по облегченному и укороченному пути — совершается преступление.

Если во многих случаях криминальные действия даже среди психически больных социально детерминированы, то, с другой стороны, преступность среди группы вменяемых иногда в какой-то мере связана с личностными особенностями, в частности с патологией характера — психопатией. Разве может психиатр игнорировать тот очевидный факт, что соответствующие аффективно волевые аномалии и частое своеобразие мыслительной деятельности, имеющиеся у психопатических личностей, могут снижать «резистентность» к совершению противоправных действий, в какой-то мере сужать и ограничивать альтернативные возможности принятия решения и выбор действия в тех или иных, особенно сложных ситуациях. Конечно, нельзя полностью игнорировать, что при прочих равных условиях возбудимый психопат легче, более бурно, а иногда недостаточно адекватно реагирует на происходящее, что истерик испытывает удовлетворение от внимания окружающих к его поступкам, а иногда и от страданий и непрятностей, которые он причиняет другим. Известно, что неустойчивые психопаты, будучи слабовольными и внушаемыми, нередко втягиваются в преступные компании, становятся наркоманами (Крепелин). Паранойяльные психопаты вследствие сверхценных идей изобретательства, ревности, сутяжничества развивают активную деятельность, отравляя существование окружающим. В этом же плане следует отметить характерную для многих психопатических личностей невыносливость к алкоголю, способствующую возникновению тяжелых картин простого опьянения с разрушительными действиями и безмотивными агрессивными актами. Определенное криминогенное значение имеют и различные временные эпизоды как характерные и закономерные клинические проявления динамики психопатий. Нельзя игнорировать особую возбудимость в дисфорических и дистимических состояниях, болезненную активность в периоды гипоманиакальных подъемов, своеобразные астенические раптусы астенических психопатов при длительной или остро возникающей травмирующей ситуации и т. д. Все указанные и аналогичные моменты позволяют понять непосредственный повод правонарушений, но отнюдь не дают оснований в большинстве своем (за исключением незначительной группы невменяемых психопатов) считать эти преступления неизбежно вытекающими из клиники психопатий. При отсутствии существенных нарушений отражательной деятельности эти лица понимают свои поступки, могут их корригировать и в состоянии осмыслить противоправный характер. Этим положением, как известно, определяется вменяемость подавляющего большинства психопатов. Любые характерологические особенности, в том числе и аномальные, находят свое отражение в криминальном акте, но это не значит, что человек не может не совершить таких действий. Психопат, несмотря на свои характерологические аномалии, при отсутствии тех признаков, которые делают его невменяемым, может и должен сдержать гнев, преодолеть нерешительность, удержаться от сексуального соблазна, подавить агрессивные тенденции и т. д.

Именно поэтому отнюдь нельзя говорить, что большинство психопатических личностей «безоговорочно» и всегда совершает антисоциальные поступки, что такие действия являются обязательным последствием психопатической структуры характера. Ведь большинство психопатических личностей вообще не совершает противоправных действий; в тех же случаях, когда такие действия совершаются, они нередко бывают обусловлены отрицательными влияниями среды, алкоголизацией, материальными затруднениями и т. д. Так, почти у 75% из 850 больных, находящихся в Институте им. Сербского по поводу психопатии, противоправный акт являлся прямым следствием опьянения либо длительной алкоголизации. Если бы у психопатических личностей имелась биологически обусловленная непреодолимая тенденций к совершению криминальных действий, то большинство из них совершало бы такие действия повторно; однако рецидивизм у них отмечается не намного чаще, чем у обычных преступников, и почти во всех случаях он обусловлен либо соответствующими антисоциальными воздействиями, либо алкоголизмом. Gibbens, Pond и Stafford — Clarke, катамнестически изучая 72 психопатов, отбывших наказание в тюрьме, и 59 контрольных здоровых преступников, установили «неожиданно высокий» процент психопатов, которые «остались свободными от дальнейшей преступности». Авторы пришли к выводу, что психопатия не коррелирует в какой-либо мере с криминальным прогнозом; предыдущая преступность может иметь большее значение как причина рецидивизма, чем психиатрический диагноз.

Приведенное не исключает подчеркиваемого нами положения, что аномальные характерологические особенности психопатической личности и патологические или неадекватные формы ее реагирования на различные вредности не могут не отразиться на поведении этих больных; они в ряде случаев существенно лимитируют возможности их полноценной социальной адаптации и создают возможность поведенческих актов, объективно являющихся нарушением закона.

Исходя из этих общих положений, для психиатра важно установить потенциальную опасность истинных психопатических личностей — решить вопрос, в какой мере и как могут выявиться психопатические особенности в возможных криминальных действиях, какие психопатии имеют более тяжелый прогноз в смысле общественной опасности.

Прежде всего следует отметить, что клинические и социальные характеристики тяжести психопатий не всегда совпадают. Бирнбаум указывал, что «легкий психопат» может быть тяжелым преступником и наоборот.

С нашей точки зрения, тяжелыми психопатиями в клиническом понимании следует считать те случаи, когда выраженность (глубина) аффективно-волевых и мыслительных аномалий сочетается с неблагоприятной динамикой и низкими показателями возможностей полноценной социальной адаптации вследствие неадекватности поведенческих реакций. Но это еще не значит, что именно такие психопаты имеют наиболее тяжелый криминальный прогноз. С этой точки зрения, наиболее тяжелыми (опасными для общества) являются психопатии, при которых аффективно-волевые нарушения характеризуются гиперреактивностью наряду с импульсивностью, стеничностью и направленностью аффектов во вне (например, возбудимые, истерические, паранойяльные). Социальная тяжесть этих психопатических личностей усугубляется их частой неадекватной активностью, иногда особой подверженностью антисоциальным влияниям, нередкими алкогольными эксцессами. С клинической же точки зрения возбудимые и истерические психопатии значительно реже других форм могут быть охарактеризованы, как тяжелые психические аномалии. Между тем выраженные астенические психопаты с массивными навязчивостями, крайне тяжелые с точки зрения клинической, редко совершают общественно опасные действия; то же можно сказать о группе «патологически замкнутых».

Интересно отметить, что, казалось бы, очевидные корреляции между основной клинической симптоматикой психопатии и видом типичных для нее противоправных действий далеко не всегда прямолинейны и ясны.

Как будто не вызывает сомнений тот факт, что возбудимые должны совершать исключительно агрессивные акты, неустойчивые — бродяжничать, истерические — мошенничать, лгать, астенические — не принимать необходимых решений, терять документы и т. д. Однако анализ судебно-психиатрического материала не позволил установить такие априорно выводимые параллели. По нашим данным, психопаты всех клинических форм (кроме паранойяльных) чаще всего обвинялись в хулиганстве (преимущественно в состоянии опьянения) и кражах, т. е. совершали те правонарушения, которые чаще всего отмечаются среди преступников. Изучая возбудимых психопатов (свыше 150 наблюдений), мы установили, что акты агрессии вне опьянения, протекающие по типу аффективных разрядов, встречались крайне редко и, вопреки мнению многих авторов, далеко не всегда влекли за собой агрессию. Gibbens с соавторами указывают, что, вопреки всем предположениям, большинство преступлений агрессивных психопатов — это разные варианты стяжательства; неадекватные же психопаты (условно астенические) в ряде случаев совершают более значительные преступления. Это соответствует и нашим данным — при, изучении 57 астенических психопатов мы установили, что кражи и хищения совершило 16 человек; хулиганские действия — 12; преступления против личности (в том числе убийства) — 9; половые преступления — 4; нарушение паспортного режима и бродяжничество — 4 человека и т. д. Некоторая неожиданность этих данных, которая, казалось бы, противоречит нашему представлению о характерологических особенностях астенических личностей, не случайна: кражи и хулиганские действия совершались либо в состоянии опьянения, либо в компании с более активными лицами; нельзя забывать и тот полюс раздражительности, который отмечали у астеников многие авторы. Следует отметить отдельные тяжкие агрессивные действия астенических психопатов, совершаемые, как мы уже отмечали, в состоянии своеобразного астенического раптуса, являющегося результатом инверсной реакции такой чувствительной личности на создавшуюся трудную ситуацию. Пожалуй, только при паранойяльной психопатии в правонарушении чаще всего находят свое прямое отражение патологические особенности. Все же, хотя в массе нельзя говорить о том, что каждому типу психопатии свойствен тот или иной характер противоправных действий, прямо вытекающий из формы ее, не подлежит сомнению, что в отдельных криминальных актах форма психопатии находит свое отражение как в мотивации, так и в самом характере деликта. Эти корреляции особенно убедительны в состояниях декомпенсации, когда правонарушение, почти как правило, отражает резко интенсифицированные основные аффективно-волевые аномалии, составляющие структуру данного патологического характера.

Все изложенное дает основание считать, что имеющиеся фактические данные не позволяют объяснить «криминальными тенденциями» психопатов всю проблему преступности или делать вывод об особой предрасположенности истинных психопатов к преступному поведению — они составляют лишь небольшую часть всех лиц, направляемых на экспертизу в Институт им. Сербского. Вместе с тем нельзя игнорировать и тот очевидный факт, что психопатическая структура характера в ряде случаев способствует совершению криминального акта, облегчает его реализацию, суживает возможности альтернативного выбора действий, привносит своеобразную «психопатическую мотивацию», снижает возможности самоконтроля, способствует возникновению неадекватных реакций при воздействии экзогенных факторов (психогения, алкоголь и т. д.).

Игнорирование роли психопатий в реализации и мотивации некоторых преступлений может вредно сказаться на борьбе за полное уничтожение преступности в нашей стране. Нельзя также забывать, что имеется группа психопатических личностей, невменяемых по глубине имеющихся психических аномалий; противоправный акт у них нередко является прямым следствием болезненного состояния.

Борьба советской психиатрии за профилактику психопатий и поиски путей их эффективной терапии могут явиться одним из звеньев в системе мер предупреждения и ликвидации преступности. Хотя большинство психопатов несет полную ответственность за содеянное, они нередко являются пациентами психиатрических учреждений, которые поэтому много могут сделать для профилактики их общественно опасных действий.

Поступила в редакцию 30/XI 1966 г.