Михаил РИВЕНСОН - начальник Московского областного бюро судмедэкспертизы: Морг - территория любви

    Три развода Украденный сын `Криминальные` трупы Абсолютное счастье

У этого человека странная, на взгляд обывателя, профессия, плохо совместимые с ней увлечения, редкий характер и поразительная судьба. Очень жестокая и счастливая.
Михаил РИВЕНСОН - начальник Московского областного бюро судмедэкспертизы. Судмедэксперты - это люди, которые (опять же по-простому) с утра до вечера вскрывают `криминальные` трупы. На самом деле это - врачи высочайшей квалификации, способные по застрявшей в теле погибшего пуле, по синяку на лице избитого, по капельке крови или родинке помочь милиции вычислить преступника, опознать без вести пропавшего, найти ошибку в диагнозе.
Подмосковной командой судебных медиков в составе 637 человек Михаил Семенович рулит последние 15 лет. А познакомились мы в 1989-м - чуть ли не в первую неделю его `царствования`. Он долго ничего не объяснял: засунул меня в раздолбанную `Волгу` и прокатил по областным моргам.
Впечатление тогда осталось, надо сказать, неизгладимое. Проваленные полы, давно отключенные по старости холодильники, стаи жирных мух - и запах...
А недавно я любовалась его новехонькой химической лабораторией, которую, как диковинку, показывают даже иностранцам, и `чудо-ящиком`, умеющим по черепу восстанавливать прижизненный облик человека. И еще я познакомилась с его сыном Гришей.

- В понедельник у меня виолончель. Во вторник - хор. В среду - бассейн, в четверг - виолончель, в пятницу - сольфеджио...
- У вас???
- Ну, то есть у Гриши.
- Но мы же с вами можем посидеть в вестибюле музыкальной школы и поговорить, пока вы будете ждать сына.
- А я присутствую на его занятиях. Мне же надо потом помогать ему дома...
- Да как же педагоги вас пускают?
- Им, наверное, интересно: отцу - 68 лет, а сыну - 10.
- А в субботу?!
- А в субботу я пою.
- Тоже в хоре?
- Нет - соло.
Так мы договаривались о встрече.
Душ - завтрак - виолончель

Договорились. Еду к ним домой - к Михаилу Семеновичу и его сыну Грише. `Вы хотели посмотреть, как мы живем? Вот, пожалуйста`.
В квартире тесновато: мебель накопилась от трех поколений, но ведь родительскую память не выбросишь. Зато чистота и порядок - идеальные, даже в игрушечном строю. (`Внизу стоят Гришины книжки, которые он читает сейчас, а наверху - те, что позже пригодятся. Перед сном я включаю ему музыку - вот диски. А это сервиз - я Гришке к будущей свадьбе купил. Ну понравился мне, я и купил`.) Да-а, здесь явно живут мужчины-аккуратисты.
- Я встаю в 5 утра, Гриша - в 6.30. Завтрак уже на столе, он умывается, завтракает и в 7.00-7.10 садится за виолончель. А я тем временем - бриться, тренажер, контрастный душ. Посуду помыл, приготовил ему салат из огурцов-помидоров на обед: он придет - у него уже все есть. Я только говорю: `Гриша, время`. И в 8 мы улетаем: я - на работу, он - в школу.
Понятно, что тут возникает вопрос: а где же Гришина мама? Отвечаю: она живет отдельно - так постановил суд. Он передал мальчика на воспитание отцу. Между прочим, редчайший случай...
- Этот такой поздний брак был вашим первым семейным опытом?
- Я был женат трижды. Последний раз - в 1994 году. И Гриша тогда же родился, в ноябре. Может быть, мне не везло? У меня дочка есть, давно взрослая, у меня внук Гриша - старше Гриши-сына. Вот потому, что моя дочь воспитывалась не мной, я сделал все - абсолютно все! - чтобы сын был только со мной.
- А что послужило причиной последнего развода?
- Я ненавижу пьяных женщин. Можно больше ничего не объяснять?..
- Можно.
- Я забрал Гришу и уехал сюда. Было решение суда о том, что мне его передали на воспитание. Я не хочу вспоминать, как я прошел через все эти комитеты по образованию. Ко мне приходили, смотрели условия и все такое. Заключение специальное давали.
- Как вам удалось отсудить ребенка?
- Все это тянулось очень долго. Много было свидетелей, говоривших, что она употребляет алкоголь, не бывает дома, не занимается детьми - первый ее сын, от другого брака, вообще воспитывался бабушкой. Я не хочу, чтобы бабушка воспитывала и Гришу.
- Но с ее стороны тоже, наверное, были свидетели?
- С ней беседовал отдельно судья. Она особенно и не возражала. Сейчас у нее уже третий ребенок. При этом ее не лишили прав на Гришу. Это называется ограничение родительских прав. Она забирает Гришу раз в 2-3 недели, на каникулы...
- И как ему там?
- Нормально - он же ребенок, смена обстановки, ну что все время с отцом. Я никогда не спрашиваю его. А он особенно и не рассказывает.
- Понимает, что есть запретные темы?
- Он все по-ни-ма-ет. Потому что он все помнит. Это такая травма для ребенка была, когда его силой вырывают. У меня ведь это было несколько раз. Я его выводил, она с ним гуляла, с велосипедом... Я только отвернулся - ни велосипеда, ни его.
А потом Гришу украли у меня на целых два года.

`Папа, смотри, что я собираю`

- Дело было так. Мы здесь живем себе, Гриша ходит в детский сад, начал обучение по специальной программе подготовки к школе, ему уже 4,5 года. Он должен был идти 15 мая на прослушивание в музыкальную школу. И я перед майскими праздниками отвез его к матери, думаю: 10-го заберу.
Я приехал 10-го: ни ее, ни Гриши... Бабушка говорит: `Я не знаю где`. И никакой музыкальной школы - он сейчас был бы уже не в 3-м, а в 5-м классе.
Я искал его везде: в Ногинском районе, в городе Железнодорожном, в Люберецком районе, потому что ее видели там, видели здесь. Наша милиция, которой я столько лет отдал, ничего не делала. Это, мол, ваши семейные дела. Я им: вот постановление о розыске. Ничего не делают!
Наконец мне сказали, что она где-то в Тульской области, оттуда какое-то письмо пришло. Я начал соображать... Она же эксперт. Я позвонил начальнику Тульского бюро судмедэкспертизы. Он рот раскрыл от удивления: `Да она у меня`. И там начали ее обрабатывать: посмотри, в каких условиях ты живешь, денег нет. Гришу она поселила в какой-то санаторий, только на субботу-воскресенье забирала - это что такое?!
Как-то сижу я на конференции - вдруг мне звонят из бюро: `В Подмосковье, в Люберецком районе, задержали вашу бывшую супругу. Гришка с ней`. Я прибегаю, а мне говорят: ее отпустили. Как отпустили? Звоню в милицию и слышу: `Она к вам поехала. С сыном`.
- Привезла?
Молча кивает.
- Господи, какой он пришел! Худой... Какой-то малахай на нем. У него нога была 21-22-го размера, а на нем здоровые, 36-го размера ботинки. Это был ужас. `Папа, смотри, что я собираю`. И вынимает из кармана крышки от пивных бутылок... Но я об этом рассказывать не могу.
- И после всего этого вы опять отдаете его матери?!
- Я соблюдаю закон. По закону я не имею права не давать ей ребенка.
- Могу себе представить, как это тяжело.
- А что я могу сделать? Я все время жду такого же.
...Поэтому сейчас я хочу, чтобы он получил музыкальное образование, а потом медицинское. То, что я могу дать, пока я живу. Я в нашей семье был самый младший Ривенсон. А теперь есть Гриша - и я счастлив. И я хочу, пока он подрастет, сделать все возможное, чтобы у него было много детей.

Рахманиновский зал

- Зачем Грише два высших образования?
- Я не знаю, что он потом выберет. Чайковский был юристом, Бородин - химиком, Римский-Корсаков - морским офицером. Я понимаю сейчас, что мне не надо было бросать музыку - я ведь тоже учился на виолончели. Уже в институте я понял, что петь могу, что у меня лирический баритон. Когда мне было 44 года, я пошел в музыкальную школу. Мне сказали: `Вообще-то мы берем до 25. Ну ладно, вас возьмут. Но вам будет очень тяжело, потому что вы будете сидеть в классе с 16-летними. Вы хотите на сцену?` Я: `Нет-нет, я не для сцены, я для себя, у меня профессия есть`. Тут один мой приятель сказал: `Ты что, с ума сошел? Тебе жениться надо, а не учиться`. Ну я и не стал учиться...
- И где же вы теперь поете?
- Вот недавно 85-летие бюро отмечали - я пел. Я романсы пою: городские, цыганские...
- А вы не боитесь навязать Грише свои мечты и свой образ жизни?
- А как вы определите, что он хочет и может в 10 лет? Необходимо пробовать ребенка и в одной, и в другой областях. Я ничего не навязываю, но ежели ты каким-то делом занялся, ты должен делать его отлично. Он в музыкальной школе учится еще в третьем классе, а играет вещи пятого. И ему это нравится.
- А как он относится к медицине?
- Мы тут были в детской поликлинике, и он мне сказал: `Я знаю, каким я буду врачом. Детским`.
- Ну, дети к кому ни сходят, в того и играют...
- Не захочет быть врачом - он им не будет. Это определится только классу к 7-9-му. Во всяком случае, я вам скажу, когда в первый раз... (шепчет) когда в первый раз я его увидел на сцене Рахманиновского зала консерватории, я сидел вот такой... (Показывает, как слезы катились из глаз.)
- Как вы все успеваете - один?
- Я хочу успевать! Я не рисуюсь - это действительно так. Я расстраиваюсь, когда у него отметки плохие, как будто я их получил. Наверное, с возрастом я стал сентиментальным.

Выборный начальник

- Давайте поговорим о более простых вещах. Вы, наверно, потомственный врач?
- Нет, у меня отец - военный инженер-сантехник: вентиляция, водопровод, канализация. А мама была домохозяйкой.
- Почему же вы пошли в медицинский?
- Я вам скажу. Я так думаю, что самое сложное - это все-таки человек. Я пошел вначале в горный институт. Но как увидел обогатительную фабрику... Не-ет, думаю, не хочу. А вообще я мечтал стать военным врачом. Трижды проходил медобследование для Ленинградской военно-медицинской академии. Дважды завернули по зрению - у меня очки плюс 4,5 - так я наизусть все таблицы выучил: и с буквами, и с кружочками. Все жалел, что детскую не достал - с ягодками-зверюшками: вдруг покажут? И прошел окулиста на третий раз. Ходил гоголем - победа! И вдруг лор мне говорит: `А что это у вас здесь? Гайморит? Ни-и-зя...` Так и не сбылась мечта.
- Медицина-то все-таки сбылась. Но почему судебная?
- Мне нравились химия, анатомия, и вообще как устроен человек - я хотел быть хирургом. Пока не встретил своего будущего учителя, судебного медика, профессора Юрия Михайловича Кубиицкого - первого физико-техника Союза. С 1962 года - я в подмосковном бюро.
- Мы с вами познакомились, когда вас только-только сделали начальником этого бюро.
- 7 декабря 1988 г. меня выбрали из трех кандидатов.
- Как - выбрали?
- Вот так. Я же выборный начальник. Кампания тогда шла: везде всех выбирали - ну мода такая. Я смотрю: один подал документы в эту комиссию нашу, другой. Думаю: `А почему не я?..` Я получил 53% голосов. Другой кандидат - 30%, третий - 13%. Так что со 2 января 1989 г. я приступил к работе. Тут вы и приехали...

`Я абсолютно счастлив`

- ...И вы радостно продемонстрировали мне свое ужасное морговское хозяйство. А что теперь?
- Вы видели, что мы все ютились в одном деревянном домике в МОНИКИ. Сейчас почти весь 6-й этаж 8-го корпуса - огромная химическая лаборатория, которая имеет только одних хроматомасспектрометров, крайне дорогих, три. И работает она не только на мертвых, но и на живых. Причем в таких объемах, каких нет нигде в России. Я не хожу там - летаю. Там такая автоматика сейчас стоит - это благодаря Громову. Он приехал к нам в бюро и удивился: как же вы работаете?! Вот так и работаем - этого не хватает, того не хватает... И по районам сейчас уже 10 токсикологических лабораторий. В общей сложности я получил по каналам Громова около 30 миллионов рублей.
Есть генетическая лаборатория, биологическая, биохимическая, которая сейчас применяет 15 методик - а в России в среднем 4 методики применяются. У нас определяют причину смерти по биохимическому исследованию (анализ крови): переохлаждение, асфиксия и т.д. И когда заведующий мне говорит: `Я могу ввести еще 10 методик, уже разработано`, - я отвечаю: `Остановитесь, пожалуйста. У вас и так объем работы на 25 ставок, а не на 12. У меня денег на вас нет, и помещение становится мало`. А начинали с подвала... И сроки экспертиз хорошие. То есть по сравнению с тем, что было, все прекрасно.
- Поплюйте.
- Тьфу-тьфу-тьфу. А сейчас я написал большое письмо с анализом по всем 49 отделениям Московской области. Где хорошо, где плохо. В основном везде на три с минусом. Редко когда на четыре с плюсом или на пять.
- Откуда там минус?
- От недостатка площадей. Когда морги строили, то без учета судебных медиков. И потом, мы ведь нужны только прокуратуре и милиции. Здравоохранение не очень жалует судебных медиков. Они устанавливают расхождение диагнозов. А если неправильно поставлен диагноз - значит, неправильное лечение. Я не буду называть цифры, каждый год я отправляю в Минздрав анализ расхождений клинических и патологоанатомических диагнозов. Книжечку такую делаю - и министру на стол.
- А с зарплатами у вас как?
- Люди не жалуются. Кроме всего прочего, мы оказываем платные услуги - это не входит в наши обязанности, но от этого каждый участвующий имеет около 30%. Я уже спрашиваю людей: скажите, что еще я должен сделать? Моя задача была, чтобы вы нормально жили. И я сделал все. Каждый врач работает на 2,75-3 ставки. Объем работы колоссальный. Но все довольны, никто не уходит.
- То есть кадровую проблему вы решили.
- У меня сейчас на очереди человек семь, и еще нужно. Мы квартиры получаем - различными путями. Последнее время мы арендуем жилье у местных администраций - обычно это старые квартиры, за выездом или после умерших, туда никто не идет. И по договору через пять лет, если сотрудник хорошо работает и администрация не возражает, квартиру можно приватизировать. Мы уже смеемся: чего вы все едете-то к нам? Есть Костромская, Брянская, Ленинградская области...
- Выходит, сейчас вы занимаетесь только административной работой?
- Ну почему. Есть сложные экспертизы. Председателем этих комиссий являюсь я либо мой зам. Это повторные комиссионные сложные экспертизы, когда первому эксперту или не доверяют, или вопрос крайне непростой. Или когда требуется участие специалистов: нейрохирургов, гинекологов, психиатров. Иногда проводятся комплексные экспертизы с участием специалистов-немедиков: например, автотехников, баллистов в случае огнестрельных повреждений. С автотехниками мы часто решаем вопросы, кто сидел за рулем: живой или погибший. Они дают нам картину, как смещались люди в салоне автомобиля в момент ДТП. Это очень сложная экспертиза.
- Что появилось такого, о чем вы 20 лет назад и подумать не могли?
- Генетические исследования - это очень ново и очень существенно. Когда на 99% удается установить, что это именно тот человек, - что лучше может быть? В остальном все зависит от квалификации эксперта, от подбора членов комиссии. Знаете, если Московское областное бюро просят провести комиссионную экспертизу после республиканского бюро Белоруссии, после военных экспертов и даже после Российского центра...
- Сколько у вас сейчас сотрудников в подчинении?
- 637 человек на 29 октября. А штатных единиц - 1680. Минздрав говорит: `Мы не будем вам давать штатные единицы, потому что у вас мало физических лиц`. Я отвечаю: `Вы хотите, чтобы они получали по одной ставке и все уходили в Москву?` Мало того что врачи из больниц уходят в Москву... Пусть мои работают в три раза больше, но и получают соответственно.
- Но они сами-то не против?
- Конечно. Они привыкли работать на три ставки, в этом ритме. Когда человек работает ни шатко ни валко, он привыкает так. А когда ты встаешь рано... Вот я встаю рано, готовлю завтрак...
- Вы получаете удовлетворение от работы?
- Огромное. Я абсолютно счастлив. Я боюсь только одного: не заболеть. У меня больничные листы бывают только по уходу. Мне некогда. Мне еще долго жить надо. Я хочу Гришу женить еще. Поэтому я хожу в бассейн. Свои 500-700 метров проплываю. А как лето - мы с Гришкой ездим на юг, в Евпаторию. У нас там хорошо. Там, в старом городе, дом моего деда. Там было полно родственников. Часть из них лежит в братской могиле - расстреляны, а часть на кладбище. И мы ходим туда с Гришкой, моем, чистим, убираем.


Источник Московский Комсомолец
от 06.12.2004
Елена САЛИНА.

Опублик.: 06.12.04