Итоги работы судебно-медицинских экспертов в судебных заседаниях

На современном этапе развития общества предъявляются повышенные требования к такому доказательству в суде, как судебно-медицинская экспертиза. Более критичное отношение со стороны участников процесса к заключению эксперта связанно с установленным в УПК РФ принципом состязательности сторон.

Обобщение практики выступления судебно-медицинских экспертов в судебных заседаниях диктует необходимость дополнительного закрепления некоторых рекомендаций среди экспертов нашего учреждения.

Анализ выступления судебно-медицинских экспертов бюро в судебных заседаниях показывает, что зачастую сторона защиты пытается склонить суд к признанию экспертизы недопустимым доказательством по формальным позициям. Так, по одному из уголовных дел защитник полагал, что заключение эксперта выполнено с нарушениями требований законодательства. В частности,  в материалах уголовного дела отсутствовали акты судебно-гистологического и судебно-химического исследований, на выводы которых имелась ссылка в заключении эксперта. По мнению защитника, врач судебно-медицинский эксперт, выполнявший судебно-гистологическое и судебно-химическое исследования, не предупреждался под ст. 307 УК РФ «Заведомо ложные показание, заключение эксперта, специалиста или неправильный перевод». В этой связи защитник ставил под сомнение в целом допустимость таких актов и, таким образом, допустимость заключения эксперта. Тем не менее, согласно Апелляционному определению Верховного суда Российской Федерации по делу № 58-АПУ 19-4, г. Москва, от 22 мая 2019 года, судебно-медицинская экспертиза трупа выполняется согласно требованиям пп. 39, 41, 52, 49, 50 приказа Минздравсоцразвития России от 12 мая 2010 года № 346н «Об утверждении Порядка организации и производства судебно-медицинских экспертиз в государственных судебно-экспертных учреждениях Российской Федерации», согласно которым производство экспертизы трупа предусматривает изъятие из трупа объектов и направление их для дополнительного лабораторного исследования, а также приобщение к материалам экспертизы результатов этих исследований. Эксперт самостоятельно определяет объекты, подлежащие изъятию из трупа, при этом кусочки внутренних органов и тканей для гистологического исследования подлежат во всех случаях смерти. Перечень и количество биологических объектов, виды лабораторных исследований определяет эксперт, он же производит изъятие объектов из трупа потерпевшего и направление их на гистологическое и химическое исследование. Изъятие объектов производится экспертом в соответствии с указанным выше приказом, обусловлено методикой проведения экспертизы, назначенной следователем, в соответствии с выявленными повреждениями и поставленными вопросами. Гистологическое и химическое лабораторные исследования проводятся в соответствующих отделах КГБУЗ «Бюро судебно-медицинской экспертизы» по направлениям экспертов. Акты этих исследований, на которые ссылается эксперт при производстве экспертизы, являются составной частью заключения эксперта. Результаты этих исследований оцениваются судебно-медицинским экспертом, проводившим экспертизу трупа самостоятельно, полученные данные используются в заключении при ответах на поставленные вопросы. Судебно-медицинский эксперт, проводивший экспертизу трупа, единолично подписывает заключение.

В связи с этим, согласно вышеприведенному Апелляционному определению Верховного суда Российской Федерации, доводы защиты о необходимости привлечения к производству экспертизы трупа других экспертов являются необоснованными. Оснований считать, что экспертом при производстве экспертизы трупа нарушаются требования п. 2 ч. 4 ст. 57, п. 8 ч. 1, ч. 3 ст. 204 УПК РФ, не имеется.