Об оценке достоверности заключения судебно-медицинского эксперта : стендовый доклад

С 1 июля 2002 года введен в действие новый Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (далее – УПК). Федеральный закон от 4 июля 2003 г. № 92-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» существенно обновил многие нормы УПК в области доказательственного права. Новеллы УПК широко обсуждаются учеными-процессуалистами и практиками (судьями, прокурорами, следователями, адвокатами) о форме и содержании специальных знаний в аспекте расследования и разрешения уголовных дел.

В центре дискуссий ученых и практиков закономерно оказались специальные знания, в частности, в области судебной медицины, которым отечественные процессуалисты традиционно уделяли большое внимание. Могут ли субъекты доказывания адекватно оценивать заключение судебно-медицинского эксперта? Этот вопрос не является новым в отечественном уголовном процессе, поскольку взгляд на судебного медика как на «научного судью» достаточно широко обсуждался видными российскими процессуалистами еще в начале ХХ века. Действительно, оценка заключения судебно-медицинского эксперта является сложной задачей для субъектов доказывания. Вместе с тем сложность задачи никогда не является достаточным основание для отказа от ее решения.

Наибольшие трудности у субъектов доказывания возникают при оценке достоверности заключения судебно-медицинского эксперта¹.

Для изучения вопроса о том, как участники уголовного судопроизводства оценивают достоверность заключения судебно-медицинского эксперта, нами проведено анкетирование 50 судей Самарской области и Приволжского окружного военного суда, 52 прокуроров Приволжско-Уральского военного округа, 51 следователей Приволжского-Уральского военного округа и Самарской области, 52 адвокатов г. Самары, 50 судебно-медицинских экспертов Самарского областного бюро судебно-медицинской экспертизы и 125 Судебно-медицинской лаборатории Приволжского-Уральского военного округа.

Для статистической обработки результатов анкетирования в работе использовали критерий Пирсона («хи-квадрат»). Нулевая гипотеза сводилась к тому, что сравниваемые выборки взяты из одной и той же генеральной совокупности и, следовательно, несовпадение между частотами ответов респондентов на вопросы анкеты носит случайный характер. Нулевая гипотеза опровергалась, если фактическое значение критерия Пирсона было больше  его критического значения, которое устанавливалось по таблице критических значений   критерия Пирсона при постоянно заданном уровне значимости (5%) и числе степеней свободы, определенном с учетом числа сравниваемых классов.

На вопрос об оценке достоверности заключения судебно-медицинского эксперта 20% судей, 10% прокуроров, 14% следователей, 2% адвокатов, 26% судебно-медицинских экспертов ответили, что данное доказательство является достоверным всегда; 56% судей, 59% прокуроров, 74% следователей, 50% адвокатов, , 46% судебно-медицинских экспертов указали, что оно является достоверным как правило; 18% судей, 29% прокуроров, 10% следователей, 46%,  адвокатов , 4% судебно-медицинских экспертов отметили, что заключение судебно-медицинского эксперта может быть недостоверным;  6% судей, 2% прокуроров, 2% следователей, 2% адвокатов, 24% судебно-медицинских экспертов затруднились ответить на данный вопрос анкеты. При статистической обработке результатов анкетирования по этому вопросу проводили сравнение частот ответов судей с частотами, полученными при анкетировании прокуроров, следователей, адвокатов, судебно-медицинских экспертов. Различия распределений частот ответов судей, прокуроров и следователей носили случайный характер, так как в этих случаях сравнения фактический критерий Пирсона был меньше критического значения. Следовательно, нулевая гипотеза о принадлежности выборок к одной генеральной совокупности сохраняется. Отмечено статистически значимое различие распределений частот ответов судей, адвокатов и судебно-медицинских экспертов на этот вопрос анкеты. При этом в распределении частот ответов адвокатов обращало на себя внимание выраженное смещение в сторону большого числа ответов, в которых адвокаты отмечали, что заключение судебно-медицинского эксперта может быть недостоверным. Это свидетельствует о том, что почти для половины адвокатов характерно критическое отношение к заключению судебно-медицинского эксперта как достоверному доказательству. В распределении частот ответов судебно-медицинских экспертов наблюдалось значительное смещение распределения частот в сторону варианта ответа «затруднились ответить». Указанный результат, на наш взгляд, в значительной степени обусловлен недостаточной подготовкой экспертов в области теории доказательств. Следует подчеркнуть достаточно высокие показатели обобщенных ответов (заключение судебно-медицинского эксперта достоверно «всегда» и «как правило») у всех респондентов: 76% судей, 69% прокуроров, 88% следователей, 72% судебно-медицинских экспертов, за исключением адвокатов (52%). Подобный критический взгляд адвокатов на достоверность заключения судебно-медицинского эксперта представляется адекватным, поскольку именно достоверность является тем свойством, которое в максимальной степени требует сочетания формальных и содержательных критериев оценки данного доказательства. Именно при оценке достоверности заключения судебно-медицинского эксперта, на наш взгляд, особо важна роль специалиста.

А.А. Тарасов справедливо обращает внимание на новые аспекты правовых форм использования специальных знаний в доказывании по уголовным делам, в частности, автором отмечается тот факт, что заключение эксперта, превращается по многим категориям уголовных дел в абсолютизированное доказательство, имеющее, вопреки требованию ст. 17 УПК, заранее установленную силу (например, заключение судебно-медицинского эксперта о причине смерти по делу об убийстве). Реальный выход из такой ситуации, как считает автор, может быть найден с помощью нового и пока еще крайне несовершенного института заключений и показаний специалиста, которые могут быть использованы на всех этапах назначения и производства экспертизы, при оценке уже состоявшихся экспертных заключений, при обосновании ходатайств о назначении дополнительных и повторных экспертиз².

Важно подчеркнуть, что в современном российском уголовном процессе при расследовании и рассмотрении конкретных уголовных дел эксперту может противостоять специалист в области судебной медицины и данная положительная тенденция, безусловно, будет нарастать в ближайшие годы. В этих условиях судебно-медицинский эксперт должен быть готов:

• - к подробному описанию (протоколированию) всех проведенных исследований и к обоснованию методологической основы их проведения;
• - к детальной научной аргументации сконструированной им системы выводов в рамках экспертного задания, определяющего предмет конкретной судебно-медицинской   экспертизы   с   учетом  современных  данных, в частности, исследований А.П. Ардашкина, детально проанализировавшего вопрос о предмете отдельных судебно-медицинских экспертиз³;
• - к построению четких дедуктивных умозаключений, подводя установленные им факты под общее положение судебно-медицинской теории с целью обеспечения достоверности сформулированных выводов.

¹ Сергеев В.В. Оценка достоверности заключения судебно-медицинского эксперта // Вопросы судебной медицины, медицинского права и криминалистики Сборн. науч. труд. Под ред. д.м.н., проф. В.В. Сергеева, к.ю.н., доц.  А.А. Тарасова. – Самара, 1999. – С. 71.

² Тарасов А.А. Новое в правовых формах использования специальных знаний в доказывании по уголовным делам // Правовая политика и правовая жизнь, 2004. –  № 4 (17). – С. 87.

³ Ардашкин А.П. Введение в теорию судебно-медицинской экспертизы: характеристика предмета. – Самара, 2004.