Решение вопроса о дееспособности в случае бешенства

Во Львовскую психоневрологическую больницу народным судом Ужгорода (Закарпатская область) было направлено дело для проведения посмертной судебнопсихиатрической экспертизы.

Из материалов дела выяснилось, что 23/XI 1953 г. гр-н Д. составил завещание, в котором все принадлежавшее ему имущество завещал своему соседу гр-ну Б. Накануне, т. е. 22/XI 1953 г., гр-на Д. посетил его близкий друг Ф., который нашел Д. в «психически ненормальном состоянии». Ф. сообщил, что в сентябре 1953 г., зайдя, к Д., он увидел у него на правой руке небольшую рану; по поводу этой раны Д. -сказал, что на днях был укушен собакой, принадлежавшей его соседу Б. Последний заверил Д., что собака здоровая. При посещении Д. 22/XI Ф. застал его в постели; на вопрос, чем он болеет, Д. ответил, что сам не знает, но «не кушает, не пьет и не спит около 5 суток». В квартире у Д. Ф. встретился с Б., который сообщил, что Д. был осмотрен врачом, установившим, что он болеет «параличом мозга» и долго не проживет.

Б. указал, что 17/XI Д. жаловался ему на болезнь горла; вызванный им врач определил «атрофированные нервы в горле и воспаление горла»; врач заявил, что больной может в скором времени умереть, так как «это отрофирование может распространиться на конечности тела». Выписанное врачом лекарство Д. принимал с трудом, в этот период он ел только твердую пищу, а жидкость принимал через трубку. Больной не лежал в постели, больше ходил, ночами почти не спал. Состояние здоровья Д. с каждым днем ухудшалось, о чем заявлял сам Д., который особенно жаловался на боли в области спины и правой руки в месте укуса. 23/XI 1953 г. Д. был снова осмотрен врачом, который дал направление в больницу; в 16 часов Б. на машине отвез больного в больницу, но по дороге, по просьбе Д., они заехали в парикмахерскую, откуда должны были направиться в больницу. Однако Д. «начал настаивать на том, чтобы раньше заехать к нотариусу для оформления завещания».

По словам Б., Д. неоднократно говорил, что в случае смерти он завещает ему все имущество. В нотариальной конторе, по мнению Б., Д. был «в нормальном состоянии и мог свое волеизъявление выполнить свободно и находился в полном сознании, но был в слабом состоянии, так как кушал и пил мало».

Фельдшер С., принявший больного в отделение 23/XI в 18 часов 30 минут, заявил, что больной был в очень тяжелом состоянии: «глаза были ненормальными, в разговоре путался и был в возбужденном состоянии». В ночь с 23 на 24/XI Д. не спал, возбуждение все время нарастало, он бормотал что-то, называл больницу тюрьмой и требовал «освободить его из тюрьмы»; изо рта выделялось большое количество слюны.

Из истории болезни, составленной в психиатрическом отделении Ужгородской областной клинической больницы, видно, что у Д., обнаруживались «выраженные психотические расстройства»; в отделении он «был тревожен, озирался по сторонам, как будто чего-то боялся. Проявлял признаки водобоязни, не спал, находился все время в состоянии моторного беспокойства, на многие вопросы давал неправильные ответы. Пищу не принимал, при виде воды наступал спазм гортани, появлялся страх». С утра 24/XI состояние больного ухудшилось, сознание затемнено. Диагноз больницы: бешенство.

Врач-терапевт К. показала, что 23/XI 1953 г. она была вызвана на дом к больному, которого освидетельствовала в 13 часов. При обследовании Д. был «сильно возбужден, но находился в полном сознании» и выполнял все требования К С диагнозом «бешенство» больной был направлен в инфекционное отделение областной больницы. О серьезности состояния больного врач К. сообщила Б.

Из показаний шофера известно, что 23/XI он в середине дня по просьбе Б. поехал за больным, чтобы доставить его в больницу. По дороге, когда проезжали парикмахерскую, Д. похлопал шофера по плечу и, показав на свою бороду, объяснил, что ее надо побрить. В машине Д. самостоятельно закурил трубку (шофер давал ему спички). Парикмахер С, знающий Д. около 2 лет, заявил, что Д. произвел на него Впечатление больного; он был бледным, слабым; на вопрос, что с ним, ответил: «что-то заболел». Во время бритья сидел спокойно, неподвижно, после окончания бритья поблагодарил парикмахера и хотел заплатить, но сопровождавший его Б. уже уплатил. По выходе из парикмахерской Д. сам попросил шофера заехать в нотариальную контору (показания шофера).

Нотариус М. показала, что Д. был взволнован, но заявил ей, что хочет оформить завещание на имя Б., который также находился в нотариальной конторе, но ничего не сказал нотариусу о болезни Д., хотя, как видно из показаний врача К., осматривавшей больного, она сказала Б., что Д. заболел бешенством.

Учитывая приведенные клинические данные, экспертная комиссия 5/VIII 1954 г. признала Д. дееспособным в момент составления завещания и указала, что его состояние ухудшилось уже после составления им завещания.

I/VI 1955 г. дело рассматривалось на заседании Закарпатского областного суда.

В процессе судебного заседания на основании свидетельских показаний были уточнены многие данные и установлены факты, которые не содержались в материалах дела к моменту проведения экспертизы, а также дополнительные данные, полученные от свидетелей, ранее не фигурировавших по делу. Так, например, парикмахер С. заявил, что больной передвигался с трудом, в связи с чем Б. поддерживал его под руку. Внешний вид его был не таким, как обычно. Обращали на себя внимание вялость и безразличие. Нотариус М. показала, что Д. был возбужден, руки его тряслись, казалось, что он чем-то расстроен. На вопрос, почему он хочет составить завещание на имя Б., он ответил, что Б. его друг и ходил с ним на охоту. М. видела Д. 6 месяцев назад, во время оформления им имущества жены на свое имя; тогда Д. «выглядел подвижным, шутил, собирался даже жениться». На этот раз он показался ей «необычным». Заведующая инфекционным отделением больницы П., консультировавшая Д. часа через 3 после оформления завещания, отмечает «странный облик больного», выраженное чувство страха, наличие симптомов водобоязни и аэрофобии. Лечащий врач-психиатр Л. отметила, что 24/Х1, утром, Д. был беспокоен, тревожен, испытывал страхи, сбрасывал с себя одежду, хотел идти домой. Наряду с этим Л. обратила снимание на непонятную назойливость Б., интересовавшегося судьбой Д; узнав, что тот погибнет, Б. не мог скрыть радостной улыбки. 25/XI 1953 г. Д. скончался.

Учитывая изложенное, врачи-эксперты пришли к следующему заключению: к моменту оформления завещания в нотариальной конторе у Д. имелись уже выраженные признаки болезненного состояния, прогрессивно нараставшего: нарушения эмоционально-волевой сферы, проявления тревоги, страха, беспокойства, физической слабости (передвигался с посторонней помощью). Спустя 3 часа после поступления в больницу отмечались признаки помрачения сознания: больной рвался домой, не ориентировался в обстановке, не спал, был в состоянии психомоторного возбуждения. Явления эти прогрессивно нарастали, и по истечении полутора суток Д. умер.

Совокупность дополнительных фактов, глубже осветивших психическое состояние Д. за несколько дней до оформления завещания, а также в день оформления завещания, с учетом объяснений свидетеля Ф. и самого Б., которому Д. жаловался на плохое состояние на протяжении 5—6 дней до отправки в больницу, позволила изменить ранее сделанное заключение о дееспособности Д. и дала основание полагать, что Д. к моменту оформления завещания был недееспособным.

Клиническая картина бешенства характеризуется своеобразной симптоматикой. До начала клинических проявлений возникает боль в месте укуса, что является первым симптомом заболевания бешенством. Это подтверждается наблюдениями Гулямова и рядом других авторов. По литературным данным, инкубационный период бешенства колеблется от 12 дней до 6 месяцев и более. Описан случай с инкубационным периодом в 7 лет; яд бешенства был активирован инсоляцией рубца. В литературе имеются сообщения о случаях с более короткими и чрезвычайно длительными инкубационными периодами, что является казуистической редкостью. При патологоанатомическом исследовании в головном мозгу обнаруживаются воспалительные и дегенеративные явления; отмечаются изменения с стороны сосудистой системы головного, спинного мозга и оболочек.

Психическое расстройство при бешенстве протекает по типу инфекционного психоза с явлениям интоксикации и летальным исходом вследствие гибели нервной ткани. При бешенстве нарушения сознания наступают поздно (Кроль), однако, по наблюдениям Гулямова, в период наиболее выраженных болезненных явлений, кроме вегетативных симптомов — аэро-и гидрофобии, выступают значительные нарушения сознания, восприятия окружающего и аффективно-волевые расстройства; характерной особенностью нарушения сознания является «мерцание» делириозных эпизодов с прояснениями, переход делириозных состояний в аментивные и на конечном этапе — временные прояснения типа атональных.

Первые проявления бешенства у Д. возникли в сентябре 1953 г.; посетившему его в то время Ф. он жаловался на общее недомогание. 22/XI Ф. застал Д. в постели, причем тот жаловался ему, что не ест, не пьет и не спит около 5 дней. В то время у Д. были значительно выражены вегетативные расстройства — гидро- и аэрофобия, в связи с чем он мог принимать жидкость только через трубку. Болезненные явления у Д. все время нарастали. Свидетели парикмахер и нотариус отмечали необычное поведение Д.: «Он был чем-то расстроен», выглядел возбужденным, взволнованным. В дальнейшем, с момента поступления в больницу, состояние Д. продолжало ухудшаться; он не ориентировался в месте, испытывал страхи, тревогу; нарастали явления психомоторного возбуждения.

Кроль считает, что при бешенстве можно выделить по симптомам, отдельные стадии: инкубационную, продромальную стадии и стадию развившейся болезни. Надо полагать, что при поступлении в больницу у Д. наблюдались все признаки стадии «развившейся болезни» с явлениями помрачения сознания. Тяжелое психическое состояние Д. привело к тему, что он не мог последние 2—3 дня своей жизни осознавать свои действия и руководить ими, хотя поведение его внешне оставалось относительно упорядоченным. Это и ввело в заблуждение экспертов при проведении первой экспертизы, не имевших к тому же необходимых свидетельских показаний.