К вопросу о создании специальных подразделений судебно-медицинских экспертов в составе МЧС России

В соответствии со своими должностными обязанностями судебно-медицинские эксперты обязаны участвовать в работе на месте гибели людей, не зависимо от количества потерпевших. УПК России, ведомственные приказы и инструкции определяют место эксперта в составе оперативно-следственной группы в качестве специалиста в области судебной медицины. Однако работа эксперта на месте гибели 1—2 человек, существенно отличается от той работы, которую ему приходится выполнять в очаге природной или техногенной катастрофы с большим количеством жертв (десятки и сотни). Считаем возможным предложить для рассмотрения собственный опыт организации работы судебно-медицинской службы на месте катастрофы и возможный вариант ее оптимизации.

Судебно-медицинским экспертам ХКБ СМЭ неоднократно приходилось работать на месте Природных и техногенных катастроф с большим количеством погибших:

• в 1995 год у в пригороде Хабаровска произошел взрыв на учебном полигоне воинской части — погибло 8 человек. Эвакуация трупов проводилась силами УВД, к описанию трупов на месте происшествия был и привлечены 6 экспертов, опознание проводилось в морге СМЭ;
• В мае-июне 1995 году группа из шести экспертов (с начальником бюро во главе) выезжала в п. Нефтегорск, Сахалинской области, где произошло землетрясение силой свыше 8 баллов. В результате этой катастрофы поселок городского типа с населением 3197 жителей был практически полностью уничтожен. Погибло и пропало без вести 1989 жителей (1736 трупов исследовано). Эвакуация трупов проводилась силами МЧС. Сортировка и первичное описание, опознание трупов проводилось экспертам и на площадках сортировки (2-й этап ) и в местах длительного хранения (3-й этап);
• В декабре 1995 года, судебно-медицинские эксперты Хабаровска были привлечены к работе на месте падения самолета ТУ-154 в Советско-гаванском районе Хабаровского края. Эта катастрофа унесла жизни 98 пассажиров и членов экипажа. Первичная сортировка осуществлялась экспертам и на месте катастрофы. Эвакуация частей тел проводилось силами МЧС. Опознание предметов одежды, личных вещей и отдельных частей тел было организовано в морге после исследовании, что было определено степенью разрушения тел;
• В октябре 1998 года в темное время суток, в черте г. Хабаровска, на переезде произошло столкновение рейсового автобуса с движущимся железнодорожным составом, погибло 28 человек. Эвакуация трупов осуществлялись санитарным транспортом города и транспортом МЧС, сортировка и опознание было организовано в морге СМЭ;
• В феврале 2000 года произошёл взрыв газа в жилом доме по улице Артемовской г.Хабаровска, погибло 13 человек. Первичный осмотр и сортировка  проводился на месте происшествия, эвакуация — силам и санитарного транспорта города, опознание тел было организовано в морге СМЭ.

В Нефтегорске, впервые столкнувшись с огромной массой погибших, эксперты ХКБ СМЭ приобрели наиболее значимый опыт работы в очаге катастрофы. Именно здесь впервые был и определены следующие направления их деятельности: установление характера повреждений и ориентировочной причины смерти; оформление протоколов опознания; регистрация и оформление свидетельств о смерти. Так как причина и обстоятельства катастрофы был и очевидны, основные силы экспертов был и направлены на идентификацию обнаруженных в поселке останков и опознание неизвестных трупов. Распоряжением прокуратуры и штаба по ликвидации последствий катастрофы объем экспертной работы был изначально ограничен подробным наружным исследованием трупов с тщательной фиксацией всех обнаруженных особенностей. Полное судебно-медицинское исследование было предусмотрено только в случае выявления в ходе наружного осмотра атипичных для данного вида катастрофы повреждений (огнестрельных или колото-резаных ран). Экспертное исследование неопознанных лиц включало следующие этапы: антропометрию, стоматологический статус, подробное описание особых примет и одежды, видео- и фотосъемку, обстоятельства обнаружения (где, когда и при каких условиях был обнаружен). Каждом у труп у присваивался индивидуальный номер.

Такой акцент на идентификацию трупов был связан, прежде всего, с частым отсутствием на месте близких родственников и знакомых и невозможностью длительно сохранять трупы без погребения. То есть, работа экспертов была направлена, в первую очередь, на опознание погибших после их захоронения, когда родственник и жителей поселка смогут добраться на остров с материка, когда будут выписаны из стационаров оставшиеся в живых.

Несмотря на огромный объем работы и значительное обезображивание трупов эксперты справились с поставленной задачей и около 80% всех погибших были ими опознаны. Для этого, на месте была разработана и внедрена «Типовая карта идентификации личности» (на основе общепринятой в УВД, но с дополнениями, которые делал и ее, по сути, унифицированным протоколом наружного исследования). На основе принципов эвакуации раненых разработана схема 3-этапной эвакуации трупов, их сортировка и описание на сортировочной площадке. В помощь экспертам были привлечены медицинские сестры и медицинские регистраторы Охинской ЦРБ, которые являлись техническими помощниками, вели регистрацию и оформление свидетельств о смерти.

«Типовые опознавательные карты» поступали в распоряжение сотрудников УВД, которые могли предварительно ориентировать родственников погибших: где найти тело и под каким номером оно значится. Сами эксперты активно работали с населением все светлое время суток. После того, как труп опозновался родственниками или знакомыми, сотрудники УВД составляли протокол опознания. Протокол опознания вместе с опознавательной картой (протоколом наружного исследования ) — являлись основанием для оформления Врачебного свидетельства о смерти. Для длительного сохранения тел погибших в Нефтегорске использовались 2 автомобиля-рефрижератора. После опознания захоронение тел производилось на специально отведенном участке, рядом с сортировочной площадкой. Часть трупов до опознания сохранялись в промышленном холодильнике г. Оха, куда они были автомобилями доставлены в первый же день трагедии. Похороны осуществлялись бригадой добровольных помощников, которая была сформирована Штабом по ликвидации последствий катастрофы и придана экспертной группе.

Требовала дополнительных усилий и организация быта экспертной группы, работа которой проходила в полевых условиях.

Работа экспертов в очагах других катастроф строилась уже с учетом Нефтегорского опыта. Мероприятия по закреплению идентифицирующих признаков начиналась уже на месте происшествия, что позволяло опознание проводить быстро и организовано. А поступление большого количества погибших в городской морг СМЭ не нарушало его плановой работы. Опасность срыва работы городского отдела СМЭ возникала при отвлечении экспертов в выездную группу. Для работы в очагах ЧС всегда привлекались эксперты Хабаровского городского танатологического отдела СМЭ, как крупнейшего в регионе. Так как штатное расписание регионального бюро СМЭ не предполагает дополнительных ставок, то группы формировались сходу из практикующих экспертов. Для поддержания рабочего режима в городском отделе прерывались рабочие отпуска, временно переводились эксперты отдела освидетельствования живых лиц, при длительной задержке группы в очаге ЧС (как в Нефтегорске), в городской танатологический отдел планировался временный перевод районных экспертов. Несмотря на резкое возрастание нагрузок в период ликвидации последствий катастроф эксперты отдела справлялись с поставленным и задачами.

В августе 1999 года, во время проведения совместных учений МЧС, служб ГО и Дальневосточного регионального центра медицины катастроф, судебно-медицинские эксперты были впервые включены в учения как отдельное подразделение (отрабатывался вариант железнодорожной катастрофы). Среди задач, поставленных перед СМЭ, помимо первичного осмотра (проводимого оперативной группой прокуратуры), была работа по опознанию, организации эвакуации и первичной сортировки трупов. В полевых условиях была развернута сортировочная площадка, где в полном объеме проводились идентификационные мероприятия. Полное исследование трупов предполагалось в городских моргах, куда и направлялись потоки эвакуации погибших. На учениях, как и в условиях реальных ЧС, эксперты ХКБ СМЭ подтвердили свой профессионализм.

Опыт практической работы в очагах природных и техногенных катастроф и участие в совместных учениях выявил абсолютное несовпадение целей и задач, которые ставятся перед службой СМЭ и задач, на выполнение которых направлена работа всех остальных медицинских подразделений. Тогда как службы Центра Медицины Катастроф работали отдельно от нас по своим планам, определенным конкретными задачами (спасение жизни и здоровья раненых), работа судебных медиков была направлена на ликвидацию иных последствий ЧС — скорейшее проведение всех необходимых исследований для последующего захоронения трупов. От деятельности экспертов, помимо ответов на вопросы правоохранительных органов, зависел и и возможное ухудшение эпидемиологической обстановки, и обострение социальной напряженности части общества, и возможность решения имущественных вопросов членам и семей погибших граждан.

Формальный характер подчинения службы СМЭ Министерству Здравоохранения России, при работе в очагах ЧС, становится еще более нагляден. Доставка судебно-медицинских экспертов, их материальное обеспечение на месте, определение объема работы, практическая помощь, комплектование вспомогательных бригад — все это выполняется МЧС, государственной структурой, решение части задач которой и берет на себя судебная медицина. Нисколько не хочу умалять значение работы Центров медицины катастроф, но это другая работа. И поэтому, наверное, ни в планах Регионального Дальневосточного Центра медицины катастроф по подготовке и обучению специалистов, ни в планах материального оснащения на случай работы в условиях ЧС, работа судебных медиков не учитывается. К сожалению, так же мало встречается упоминание судебно-медицинской: службы и в планах Регионального цента МЧС.

Рамки УПК, определяющие работу судебно-медицинских экспертов на месте обнаружения трупов (в том числе и в очагах катастроф), не вмещают всего объема необходимой и выполняемой работы. Штатные расписания региональных бюро СМЭ так же не учитывают необходимость выполнения срочной работы в чрезвычайных обстоятельствах и дополнительные нагрузки на действующих сотрудников (например, во время Нефтегорской трагедии нагрузка на оставшихся в Хабаровске экспертов возросла в 4-5 раз от нормы; находящиеся в зоне землетрясения эксперты, в первые дни после трагедии, осматривали в день до 60 трупов; в гистологическом отделении, во время проведения экспертизы останков погибших в результате падения самолета, было приготовлено и исследовано, помимо плановой работы, дополнительно 378 препаратов; во время исследования трупов потерпевших в железнодорожной катастрофе рабочий день экспертов-танатологов продолжался 12-16 часов; эксперты, производившие осмотр останков трупов на месте падения самолета в 1995 году, а затем на месте взрыва жилого дома в 2000 году, провели на «свежем воздухе», в условиях дальневосточной зимы, непрерывно по 2-е суток). Разумеется, такие перегрузки сказались на качестве экспертной работы и на здоровье сотрудников. В указанные периоды резко возросли сроки исполнения экспертизы трупов, что вызвало нарушение работы правоохранительных органов и их обоснованные претензии к судебным медикам. Среди экспертов, как выезжавших в составе групп в очаги ЧС, так и среди остававшихся в отделе, поднялся процент заболеваемости соматическими и инфекционными заболеваниями, что так же не улучшило работу отдела.

В ХКБ СМЭ, учитывая опыт ликвидации последствий катастроф, в составе танатологического отдела было создан о отделение идентификации и исследования неопознанных трупов. Отделу приданы 2 эксперта, готовых выполнять как общую экспертизу трупов, так и специальные идентификационные исследования. В случае возникновения ЧС с большим количеством погибших именно эти эксперты будут начинать идентификационные исследования на месте происшествия. В обычное же время отделение принимает на себя часть нагрузки отделения медицинской криминалистики (проводит экспертизу фотосовмещения, определения пола и возраста скелетированных останков, видовую экспертизу) и часть нагрузки танатологического отдела (исследование скелетированных трупов), кроме того в отделении проводится тщательная регистрация идентификационных признаков всех неопознанных трупов, поступивших в Хабаровский морг СМЭ, что значительно сокращает сроки опознания погибших. Однако следует отметить, что новое в структуре бюро отделение было создано за счет, так называемых, кадровых резервов — то есть за счет перераспределения ставок среди отделов и увеличения нагрузки на действующих судебно-медицинских экспертов.

Учитывая «кадровый голод», который испытывает вся судебно-медицинская служба России, цели и задачи, которые решают судебные медики при работе с трупами в очагах ЧС, считаю возможным поставить на обсуждение вопрос об организации специальных отделений не в штатах региональных бюро СМЭ и не в составе региональных Центров медицины катастроф, а о создании отдельного специального подразделения в структуре МЧС или иной организации. Возможности МЧС по созданию мобильной группы специалистов в области судебной медицины и ее техническому оснащению значительно шире, нежели МЗ РФ. Наличие в составе Региональных Центров МЧС 3-4 специалистов, знакомых с организацией работы экспертов на месте катастрофы, позволит эффективно решать поставленные задачи. Даже при условии дополнительного привлечения экспертов из региональных бюро СМЭ, это не поставит под угрозу срыва или нарушения работ у отделений СМЭ во время экстремальных ситуаций.